ЦЕННОСТИ ДРЕВНЕРУССКОЙ МУЗЫКАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ КАК СРЕДСТВО ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ БУДУЩЕГО УЧИТЕЛЯ МУЗЫКИ
05.01.2023
Барковская С.П.
ГБПОУ «Магнитогорский педагогический колледж», г. Магнитогорск
ЦЕННОСТИ ДРЕВНЕРУССКОЙ МУЗЫКАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
КАК СРЕДСТВО ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ
БУДУЩЕГО УЧИТЕЛЯ МУЗЫКИ
Аннотация. В статье представлено исследование духовно-нравственных ценностей Древнерусской музыкальной культуры с точки зрения религиозного и научного мировоззрений. Обращение современного профессионального образования к ценностной парадигме актуализирует необходимость теоретического осмысления предметного освоения истории русской музыки и высоконравственных человеческих качеств будущих учителей музыки. Аксиологические основания Древнерусской музыкальной культуры способны стимулировать становление целостной личности обучающегося, развивать его интеллект, образное мышление, воображение, воспитывать эстетический вкус и национальное самосознание.
Ключевые слова: древнерусская музыкальная культура, нравственно-эстетические ценности, учитель музыки, полилог культурных смыслов.
В концептуальных положениях аксиологически ориентированной системы профессиональной подготовки учителей музыки (Э.Б. Абдуллин, Л.Г. Арчажникова, Е.В. Николаева, Л.А. Рапацкая, Г.М. Цыпин и др.) будущий специалист, одновременно является носителем общечеловеческих ценностей и ценностей российской культуры, что способствует развитию национального самосознания и входящего в мировой контекст уровня культуры личности. При этом студент следует тем ценностям, которые являются основой его профессиональной деятельности и уже им интериоризованы, и выбирает более сложные ценностные ориентации, способствующие его личному и профессиональному росту.
Древнерусская музыкальная культура отражает в художественно-выразительной форме специфически-философское отношение человека к окружающему миру, которое переживается в системе ценностных установок личности: духовных, этических и эстетических, оценивается им с точки зрения пользы, истины, добра, красоты, любви. Поэтому правомерность исследования специфики духовных, общечеловеческих, художественных, нравственных и эстетических ценностей Древнерусской музыкальной культуры (ДМК) и в профессиональном, и в личностном аспектах имеет давнюю практику, а также обоснование в литературе.
В отличие от педагогических исследований, где мировоззренческая область знаний рассматривается с позиций наук, ядром которых является диалектико-материалистический путь познания, в данном исследовании, на основе толерантного и полилогического (как полилог культурных смыслов, где полилог выступает как количественный показатель множества, взаимодействующий как целостность) подходов анализируются различные аксиологические толкования Древнерусской музыкальной культуры. В результате этого ценностные категории – прекрасное, красота, любовь, добро и др. предстанут в расширенном и углубленном содержании, обогащенные идеями духовной культуры русского народа, практикой социального опыта других конфессий.
Подлинное искусство даже в системе религиозного культа остается самим собой – искусством, несущим художественно-эстетическую ценность. Поэтому и неверующие любуются архитектурой соборов, их фресками, наслаждаются звучанием старинных песнопений. Неверующих привлекает в них высокая истинная красота, художественное совершенство, особая эмоциональная сфера и образы. Например, эстетическая среда церковной архитектуры, также эмоционально воздействует на светского человека, как на верующего само богослужение. Если для одних «Сикстинская Мадонна» Рафаэля, иконы Андрея Рублева или скульптурные изображения Будды являются произведениями искусства, эстетическим объектом прекрасного, то для других это предметы религиозного обряда, ибо верующий человек видит в «Сикстинской Мадонне» в первую очередь образ Богоматери, «Троица» Андрея Рублева ассоциируется у него с православным «Символом веры», а созерцание изображения Будды (древнеиндийской художественной школы Матхура) вызывает у буддиста эмоционально-религиозное состояние.
С древнейших времен, самые лучшие архитекторы и мастера воздвигали и украшали храмы. Культовое зодчество, утверждает
И.И. Карпушин, это своего рода документы материального, идеологического и художественного опыта народа. Органично влившись в структуру современной архитектуры, они оказывают воздействие на людей своей красотой и гармонией, осуществляя без слов «эстетически-облагораживающую, информационно-познавательную, духовно преобразующую работу» [6, с. 125]. Церковная архитектура стала необходимым эстетическим фоном, связывающим воедино всю систему художественного воздействия. Строгий и скромный облик византийской базилики, трогательные церкви Ростово-Суздальской земли, суровые и величественные соборы Новгорода и Пскова, торжественные московские храмы, устремленные вверх готические храмы европейского средневековья, буддийские пагоды и мусульманские мечети – все это органично вплеталось в сложную систему искусств мировых религий, закрепляло ту неповторимую нравственно-эстетическую эмоциональную атмосферу, которая возникает на основе канонического слова и синтезирующей функции храмового действа.
«Слово, его смысл составляли основу песнопений, которые способствовали прояснению его значения, озвучивали его, иногда иллюстрировали. Не менее значима роль слова и в иконописи…, потому что иконопись для глаза есть то же, что слово для слуха» [2, с.173]. Храмовая икона и звучащее перед нею песнопение, молитва составляли пульс духовной культуры Древней Руси, поэтому иконописное и гимнографическое творчество всегда были на большой высоте.
Творцы религиозно-духовной музыки, церковного искусства в целом, чтобы не нарушить глубину чувств и мыслей, избегали внешних эффектов, украшательств. Слово, образ, пение, говорят православные эстетики, в церкви получают «печать надмирности». Архитектура, живопись, музыка, поэзия перестают быть видами искусства, идущими каждый своим путем, независимо от других, в поисках свойственных ему эффектов, а «становятся частями одного литургического целого, которое, отнюдь не умоляя их значения, предполагает отказ каждого из них от самостоятельной роли, от самоутверждения [12, с. 171].
Религиозная эстетическая мысль отводит первостепенное место толкованию категории прекрасного. Православные эстетики, приписывая прекрасному неизменность, неподвижность, вневременной характер, утверждают, что для христианского искусства прекрасное обладает абсолютной природой, независимо от условий пространства и времени, человеческих симпатий и антипатий. Поэтому для православного богословия эстетическое обладает ценностью только в связи с религиозным, только если оно пропитано «духом церкви, духом Евангелия». Если художественное произведение включено в систему культа, то оно, по их мнению, должно потерять самостоятельное значение. «В церкви, – пишет протоиерей А. Остапов, – изобразительное искусство перестает быть просто искусством, идущим своим путем в поисках свойственных ему эффектов, а становится выражением одного – сущности церкви, – становится глубоко церковным» [13, с. 27-28].
О красоте церковного пения и музыки великий византийский мыслитель Иоанн Златоуст пояснял следующее: «Ничто так не возвышает и не окрыляет душу, не отрешает ее от земли, не избавляет от уз тела, не располагает любомудрствовать и презирать все житейское, как согласное пение и стройно составленная божественная песнь» [4, с.3]. Именно «согласное пение и стройно составленная божественная песнь» придавали христианскому богослужению особую красоту – красоту «небесной» духовной гармонии.
Церковная музыка, уже с первых веков была любима христианскими писателями. Ее образ определялся «как символ самосогласующейся во всех своих сторонах истины» [10, с.74], которую необходимо постигать непосредственно в обучении. Например, живший в III веке Ориген писал, что только обученный христианской музыке человек вызывает к жизни звуки христианской музыки, «ибо он владеет искусством вовремя ударять по струнам» священного Писания. «Ибо ему известно, что все Писание есть в совершенстве настроенный божественный инструмент, и он производит на нем различные ноты одной мелодии», желая этой мелодии обучиться [10, с. 74].
В музыкознании известно, что в средневековой культуре музыка почиталась наукой, и потому духовной музыке как высокому жанру предпочтение было выше, чем музыке практической, исполняемой на различных музыкальных инструментах. По мнению В.В. Медушевского, если истинное научное знание гимнично, если критерием правильности познания являются чувства удивления, восторга, благоговейной радости и благодарности, то эта песнь сердечной мысли о музыке. Будучи уже в себе музыкой (Климент Александрийский, – уточняет автор, – так и пишет о беззвучной музыке христианского учения), естественно проливается и в саму практическую музыку [10, c. 73-74]. Поэтому, «рождение ангелогласной христианской интонации» было трудно представить без проникновенных ее описаний в творениях святых отцов, в которых за пределы христианского учения и музыки простиралось действие красоты, «проливаясь» и в саму жизнь. «Наблюдай за тем, чтобы то, что ты воспеваешь устами, ты исповедал бы сердцем; а то, что исповедаешь сердцем, осуществлял бы в поступках», – советовал блаженный Иероним [10, с. 74].
Об особом, нравственно-эстетическом воздействии христианской музыки писали великие византийские богословы – Иоанн Златоуст и Василий Великий, жившие в IV веке нашей эры. Так, святитель Иоанн Златоуст, в частности, поясняет, что «духовные песни доставляют великую пользу, великое назидание, великое освящение и служат руководством ко всякому любомудрию, потому что… слова их очищают душу» [4, с. 4]. То же отмечал и святитель Василий Великий, объясняя значимость духовного песнопения – псалма: Псалом – тишина души, раздаятель мира. Он смягчает раздражительность души и уцеломудривает невоздержанность… Псалом посредник дружбы, единение между далекими и примирение враждующих… Посему псалмопение доставляет нам одно из величайших благ – любовь, изобретая совокупное пение, вместо узла к единению, и сводя людей в единый согласный лик [12].
Поскольку в объективной оценке важным является полилогический подход (как полилог культурных смыслов), обратимся к пониманию красоты религиозного искусства с позиций научного мировоззрения, искусствознания и эстетики. Искусствоведческая оценка религиозного музыкального искусства появляется уже во второй половине ХХ века, в связи с обращением музыковедов к изучению этой культуры (М.В. Бражников, А.И. Кандинский, Ю.В. Келдыш, М.М. Рахманова, Н.Д. Успенский и др.).
Ученые отмечают, что после принятия христианства на Руси церковное искусство и религиозно-эстетическая мысль развивалась, условно, двумя путями: 1) путем следования византийскому иконографическому, певческому канону и комментирования эстетических идей византийских религиозных философов и богословов и 2) путем формирования самобытного национального искусства с разработкой оригинальных эстетических идей. Как отмечает
В.Н. Лазарев, «византийский стиль» в архитектуре и живописи был распространен в крупнейших городских и монастырских центрах, при дворах состоятельных феодалов, но наряду с этим существовало и свое собственное искусство, которое автор называет «народным восточно-христианским искусством» [8, с. 22]. В художественной культуре Древней Руси эти пласты не были изолированы один от другого и между ними имело место постоянное взаимодействие, включавшее как момент противоборства, так и взаимопроникновения.
Древнерусские мастера – художники, писатели, музыканты, позаимствовав византийский канон, творчески его переработали. Высокий художественный уровень канона и эталоны византийского искусства способствовали росту творчества русских мастеров, которые, осваивая образцы, нередко в рамках этого канона создавали «национальные произведения непреходящей ценности и красоты» [2, с. 178]. Наиболее ярко новые черты получили выражение в творчестве Андрея Рублева, в его гармонически ясных, светлых и одухотворенных образах, проникнутых «глубоким гуманизмом, душевной теплотой и нежностью» (5, с. 27). Величайшим явлением русской православной музыки стал знаменный распев – «величественное творение древнерусских музыкантов, обладавшее поразительной внутренней мощью, эпической силой и строгостью» [2, с. 182].
В отличие от фольклора, ориентированного на трудовую жизнь, повседневный быт человека, православная музыка обращается к миру возвышенному. Особый характерный образно-эмоциональный строй, в котором благородство, одухотворенность, глубина настраивают человека на красоту. В музыке религиозной традиции отсутствует чрезмерная экспрессия, агрессивность, безобразное; все выразительные средства находятся в соразмерности, образуя гармонию и красоту музыкального звучания. Важной ее особенностью является отсутствие какого-либо конфликта. Особый внутренний покой, созерцательность способствуют гармоничному восприятию мира, призывают человека к творению добра, к чистоте и красоте своих мыслей и поступков. В.В. Медушевский подчеркивает, что «религиозное искусство насыщает сердце человека иными, возвышающими и просветляющими энергиями», где ключевое слово – красота [11, с. 42]. Поэтому эстетическое в Древнерусской музыке православной традиции «приравнивается к прекрасному» [7, с. 230], а красота является одной из главных эстетических и нравственных ее категорий.
Те качества, свойства, отношения вещей и явлений, обобщенным отражением которых является категория прекрасного, внутренне, органически присущи самой действительности, а не привнесены в нее извне. Это – гармония, упорядоченность, пропорциональность, мера, симметрия, целостность, единство, целесообразность и т.п. Они порождены объективными закономерностями в природе, разумной организацией общественной жизни, мастерством человека в искусстве. Поэтому, красота не сверхъестественна, сверхсущностна, как об этом утверждается в богословии, она принадлежит к сущности предметов и явлений реального мира, составляет одно из их свойств, качеств (Ю.Б. Борев, А.И. Буров, В.В. Ванслов, Н.И. Киященко, А.Ф. Лосев, М.Ф. Овсянников, Л.Н. Столович и др.).
Представляя собой, прежде всего обозначение отношения человека к материальному, существующему в природном или преобразованном виде миру, красота выступает также в качестве характеристики этических явлений. В этой связи в Древнерусской музыкальной культуре и религиозном искусстве необходимо выделить их глубокий нравственный смысл, тот особый нравственный идеал, который несет в себе внутреннюю красоту, полную сосредоточенности, покоя, высоких нравственных помыслов.
А.Н. Острогорский писал, что кроме внешней непосредственной красоты есть в искусстве «красота высшая, духовная. Она доставляет не только удовольствие от созерцания форм или восприятия…звуков, но и высокое духовное, также бескорыстное наслаждение…Созерцание высшей, нравственной красоты, или прекрасного…доставляет человеку особое, ни с чем не сравнимое наслаждение, ободряющее и возвышающее дух, открывающее более широкий взгляд на мир и человеческую жизнь» [14, с. 359]. Это положение не только распространяется на русскую духовную музыку как части искусства православной традиции, но и является высшим выражением духовной красоты в музыке.
Обобщая изложенное, мы отмечаем, что духовное может рассматриваться как выражение красоты в мире, в человеке. Красота, прекрасное объединяет культурологическое и религиозное понимание ценностей религиозного искусства, Древнерусской музыкальной культуры. Именно постижение внутренней красоты в искусстве, формирует у человека гуманное отношение к окружающему миру, осознание себя как гармоничной части этого мира. Поэтому красота в православном искусстве ‒ это не только нравственно-эстетическая категория, но и философско-мировоззренческая.
Искусство учит понимать прекрасное в природе, в человеческой жизни, в художественных произведениях. В целом, воспитательная функция искусства охватывает довольно широкий круг проблем. Из всех его воспитательных возможностей наиболее важным является – нравственное воздействие, нравственный пример. По сути, все православное искусство поучительно, так как все иконы, фрески, мозаики, песнопения, «житийная» литература – это выражение христианских идеалов. Православные святые, в большинстве своем, образы реальных людей, святость которых, прежде всего, выражалась в самоотречении, страдании, кротости и смирении. В образах православных святых выражен подвиг их земной жизни, героическое самопожертвование во имя верности Высшему Идеалу, их духовная помощь людям. Им посвящено множество икон, настенных росписей, песнопений, литературы, описывающей их «житие». Святые образы на иконах изображены «почти силуэтные, наполнены молитвенной отрешенностью, тишиной бесстрастия, величием простоты и смирения, сдержанностью» [15, с. 76].
Православные богословы воспитательную функцию искусства ставят в один ряд с догматической и литургической. Исходя из общего положения – подчинения искусства задачам служения церкви, воспитательная функция искусства ими истолковывается в религиозном значении.
Светские искусствоведы, педагоги видят в религиозном искусстве одно из средств нравственного и эстетического воспитания. Человек, общаясь с церковным искусством, особенно с музыкой, освобождается «от гнета дурных поступков, мыслей». Оно производит на человека «очищающее» воздействие. Совершается катарсис» [7, с. 232]. «Религиозное искусство запечатлевает в себе молитвенные состояния, – пишет В.В. Медушевский, – музыка храма есть музыка молитвы. В иконах запечатлены благоговейные состояния трезвения, духовной сосредоточенности, тишины души и непостижимой любви и мира» [11, с. 43]. Автор видит «оплотнение любви» в интонациях, звуках, красках, линиях, в поступках, деяниях, во всей жизни – как красоту. Поэтому призвание искусства – есть «красота любви» [11, c. 42-43].
Искусство православной традиции, религиозной идеологии других конфессий формирует эстетические чувства, вкусы, идеалы, взгляды, способность воспринимать и оценивать мир в гармонии, в эмоциональной форме раскрывать богатство жизни, ощущать и нравственно, эстетически переживать окружающий мир. Нравственные и эстетические впечатления, взгляды человека со временем преобразуются в убеждения и становятся частью его мировоззрения. Поэтому Древнерусская музыкальная культура способна формировать у человека ощущение прекрасного, переживать красоту мира, стремиться к добрым поступкам в своей жизни, через убеждения выражать отношение к окружающему миру.
Русская духовная музыка, как и все искусство православной традиции, не несет в себе враждебности, конфликта. Любовь, добродетель, мудрость, благородство, доброжелательность, милосердие, сострадание, самопожертвование, приветливость, справедливость, честность, щедрость, благоговение перед святыней (с позиций общечеловеческих ценностей) – эти этические качества личности, составляющие основу образно-эмоциональной сферы Древнерусской музыкальной культуры, являются очень важными для будущих учителей музыки.
Формулируя определение человека духовного, человека, владеющего ценностями, И.А. Ильин обращал внимание на постулат, в котором, по его мнению, воспитание человека – это процесс пробуждения в нем духовных переживаний, открывающих путь к духовному опыту. По мнению философа, человека ведет не мысль и не сознание, но любовь, и потому человек определяется тем, что он любит и как он любит [3, с. 114-118]. Этот тезис может быть дополнен словами Н.О. Лосского – вся жизнь движется любовью к ценностям (духовным) [9, с. 182]. На наш взгляд, в этом заключается механизм становления духовной личности, где особая роль в развитии духовного опыта может принадлежать будущему учителю музыки, который выступает носителем этого опыта. Проявление любви воплощается в таких характеристиках его профессиональной деятельности, как качество, совершенство, подлинность, а также в определениях личности обучающегося – его достоинстве, благородстве души, доброте, справедливости, мудрости, величии.
Духовность личности будущего учителя музыки включает и эстетические ценности: прекрасное, поэтическое, трагическое, возвышенное и т.п. Для функционирования данной группы ценностей важен развитый эстетический вкус, формирующийся в процессе освоения студентом культурных достижений и выступающий в качестве эмоционально-чувственного камертона учебно-воспитательного процесса. Эстетические ценности выражают эмоциональную активность сознания личности учителя музыки и демонстрируют его отношение к миру, к Древнерусской музыкальной культуре на основе испытанного чувства.
Мера эстетической ценности произведения искусства православной традиции, степень его красоты выражается в художественности. В психологическом и педагогическом плане художественная ценность как процесс индивидуального освоения произведения искусства и, следовательно, как элемент социализированного отношения к окружающему миру определяется уровнем профессионального образования и развития личности будущего учителя музыки.
Художественная ценность, носителем которой является произведение искусства, направляет внимание обучающегося на осмысление красоты. Красота и искусство, по мнению В.В. Ванслова, взаимосвязаны по нескольким линиям: прекрасное может быть объектом изображения искусства; красота всегда одухотворена и вдохновляет искусство; искусство – это эстетический идеал, т.е. олицетворение красоты; искусство учит людей воспринимать прекрасное и создавать его [1, с. 211]. В этой связи, опора на значимость искусства православной традиции посредством культивирования красоты как ценностного ориентира в музыкально-творческой деятельности, даст возможность широко использовать возможности Древнерусской музыкальной культуры в духовно-нравственном воспитании будущего учителя музыки.
Аксиологические основания ДМК способны стимулировать становление целостной личности современного учителя музыки, развивать его интеллект, образное мышление, воображение, эстетический вкус, высокие чувства и эмоциональную культуру. Как область искусствознания, ДМК позволяет индивидуально осваивать богатейший пласт отечественной культуры, опыт древнерусского человека. Приобщение к ценностям религиозного искусства помогает духовно наполняться личности, глубже ощущать мир человека. Для будущего учителя музыки чрезвычайно важно понимание того, что художественные ценности ДМК развивают не только его творческий, но и духовно-нравственный потенциал.
Таким образом, в системе ценностных координат Древнерусской музыкальной культуры приоритетно-ведущими выступают духовные, общечеловеческие, художественные, нравственные и эстетические ценности, которые влияют: 1) на «селекцию» научной и религиозной информации как полилог культурных смыслов; 2) на выбор содержания полилогического освоения ДМК и ракурс рассмотрения названной культуры; 3) на методологические, теоретические и дидактические средства, обеспечивающих процесс духовно-нравственного воспитания будущих учителей музыки.
Библиографический список
1. Ванслов В.В. Что такое искусство. М.: Искусство, 1988. 248 с.
2. Владышевская Т.Ф. Музыка Древней Руси // Вагнер Г.К., Владышевская Т.Ф. Искусство Древней Руси. М.: Искусство, 1993. 246 с.
3. Ильин И.А. Соч. в двух томах. М.: «Медиум», 1994. Т.2. Религиозная философия. 574 с.
4. Иоанн Златоуст, святитель. Для чего употребляется пение // О церковном пении. М.: «Талан», 1997. С. 3-7.
5. История эстетической мысли. М.: Искусство, 1985. Т. 1. 463 с.
6. Карпушин И.И. Искусство и религия. М.: Педагогика, 1991. 159 с.
7. Кошмина И.В. Духовная музыка в самообразовании учителя // Проблемы художественно эстетической подготовки современного учителя. Иркутск, 1997. С. 230-238.
8. Лазарев В.Н. История византийской живописи. М.: Искусство, 1947. Т.1. 454 с.
9. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М.: Политиздат, 1991. 367 с.
10. Медушевский В.В. Мысли о православной психологии музыки // Альманах музыкальной психологии. М.: МГК, 1994. С. 48-75.
11. Медушевский, В.В. Христианизация светского образования // Духовно-нравственные проблемы воспитания. М.: Русское слово, 1996.
С. 32-46.
12. Молитвослов православный. М.: Патриархия, 1988. 256 с.
13. Остапов А. Учебный курс церковной археологии. М., 1963. Рукопись. 32 с.
14. Острогорский А.Н. Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985. 352 с.
15. Соколова М.Н. Картина и икона // Журнал Московской патриархии. 1981. № 7. С. 73-78.
ГБПОУ «Магнитогорский педагогический колледж», г. Магнитогорск
ЦЕННОСТИ ДРЕВНЕРУССКОЙ МУЗЫКАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
КАК СРЕДСТВО ДУХОВНО-НРАВСТВЕННОГО ВОСПИТАНИЯ
БУДУЩЕГО УЧИТЕЛЯ МУЗЫКИ
Аннотация. В статье представлено исследование духовно-нравственных ценностей Древнерусской музыкальной культуры с точки зрения религиозного и научного мировоззрений. Обращение современного профессионального образования к ценностной парадигме актуализирует необходимость теоретического осмысления предметного освоения истории русской музыки и высоконравственных человеческих качеств будущих учителей музыки. Аксиологические основания Древнерусской музыкальной культуры способны стимулировать становление целостной личности обучающегося, развивать его интеллект, образное мышление, воображение, воспитывать эстетический вкус и национальное самосознание.
Ключевые слова: древнерусская музыкальная культура, нравственно-эстетические ценности, учитель музыки, полилог культурных смыслов.
В концептуальных положениях аксиологически ориентированной системы профессиональной подготовки учителей музыки (Э.Б. Абдуллин, Л.Г. Арчажникова, Е.В. Николаева, Л.А. Рапацкая, Г.М. Цыпин и др.) будущий специалист, одновременно является носителем общечеловеческих ценностей и ценностей российской культуры, что способствует развитию национального самосознания и входящего в мировой контекст уровня культуры личности. При этом студент следует тем ценностям, которые являются основой его профессиональной деятельности и уже им интериоризованы, и выбирает более сложные ценностные ориентации, способствующие его личному и профессиональному росту.
Древнерусская музыкальная культура отражает в художественно-выразительной форме специфически-философское отношение человека к окружающему миру, которое переживается в системе ценностных установок личности: духовных, этических и эстетических, оценивается им с точки зрения пользы, истины, добра, красоты, любви. Поэтому правомерность исследования специфики духовных, общечеловеческих, художественных, нравственных и эстетических ценностей Древнерусской музыкальной культуры (ДМК) и в профессиональном, и в личностном аспектах имеет давнюю практику, а также обоснование в литературе.
В отличие от педагогических исследований, где мировоззренческая область знаний рассматривается с позиций наук, ядром которых является диалектико-материалистический путь познания, в данном исследовании, на основе толерантного и полилогического (как полилог культурных смыслов, где полилог выступает как количественный показатель множества, взаимодействующий как целостность) подходов анализируются различные аксиологические толкования Древнерусской музыкальной культуры. В результате этого ценностные категории – прекрасное, красота, любовь, добро и др. предстанут в расширенном и углубленном содержании, обогащенные идеями духовной культуры русского народа, практикой социального опыта других конфессий.
Подлинное искусство даже в системе религиозного культа остается самим собой – искусством, несущим художественно-эстетическую ценность. Поэтому и неверующие любуются архитектурой соборов, их фресками, наслаждаются звучанием старинных песнопений. Неверующих привлекает в них высокая истинная красота, художественное совершенство, особая эмоциональная сфера и образы. Например, эстетическая среда церковной архитектуры, также эмоционально воздействует на светского человека, как на верующего само богослужение. Если для одних «Сикстинская Мадонна» Рафаэля, иконы Андрея Рублева или скульптурные изображения Будды являются произведениями искусства, эстетическим объектом прекрасного, то для других это предметы религиозного обряда, ибо верующий человек видит в «Сикстинской Мадонне» в первую очередь образ Богоматери, «Троица» Андрея Рублева ассоциируется у него с православным «Символом веры», а созерцание изображения Будды (древнеиндийской художественной школы Матхура) вызывает у буддиста эмоционально-религиозное состояние.
С древнейших времен, самые лучшие архитекторы и мастера воздвигали и украшали храмы. Культовое зодчество, утверждает
И.И. Карпушин, это своего рода документы материального, идеологического и художественного опыта народа. Органично влившись в структуру современной архитектуры, они оказывают воздействие на людей своей красотой и гармонией, осуществляя без слов «эстетически-облагораживающую, информационно-познавательную, духовно преобразующую работу» [6, с. 125]. Церковная архитектура стала необходимым эстетическим фоном, связывающим воедино всю систему художественного воздействия. Строгий и скромный облик византийской базилики, трогательные церкви Ростово-Суздальской земли, суровые и величественные соборы Новгорода и Пскова, торжественные московские храмы, устремленные вверх готические храмы европейского средневековья, буддийские пагоды и мусульманские мечети – все это органично вплеталось в сложную систему искусств мировых религий, закрепляло ту неповторимую нравственно-эстетическую эмоциональную атмосферу, которая возникает на основе канонического слова и синтезирующей функции храмового действа.
«Слово, его смысл составляли основу песнопений, которые способствовали прояснению его значения, озвучивали его, иногда иллюстрировали. Не менее значима роль слова и в иконописи…, потому что иконопись для глаза есть то же, что слово для слуха» [2, с.173]. Храмовая икона и звучащее перед нею песнопение, молитва составляли пульс духовной культуры Древней Руси, поэтому иконописное и гимнографическое творчество всегда были на большой высоте.
Творцы религиозно-духовной музыки, церковного искусства в целом, чтобы не нарушить глубину чувств и мыслей, избегали внешних эффектов, украшательств. Слово, образ, пение, говорят православные эстетики, в церкви получают «печать надмирности». Архитектура, живопись, музыка, поэзия перестают быть видами искусства, идущими каждый своим путем, независимо от других, в поисках свойственных ему эффектов, а «становятся частями одного литургического целого, которое, отнюдь не умоляя их значения, предполагает отказ каждого из них от самостоятельной роли, от самоутверждения [12, с. 171].
Религиозная эстетическая мысль отводит первостепенное место толкованию категории прекрасного. Православные эстетики, приписывая прекрасному неизменность, неподвижность, вневременной характер, утверждают, что для христианского искусства прекрасное обладает абсолютной природой, независимо от условий пространства и времени, человеческих симпатий и антипатий. Поэтому для православного богословия эстетическое обладает ценностью только в связи с религиозным, только если оно пропитано «духом церкви, духом Евангелия». Если художественное произведение включено в систему культа, то оно, по их мнению, должно потерять самостоятельное значение. «В церкви, – пишет протоиерей А. Остапов, – изобразительное искусство перестает быть просто искусством, идущим своим путем в поисках свойственных ему эффектов, а становится выражением одного – сущности церкви, – становится глубоко церковным» [13, с. 27-28].
О красоте церковного пения и музыки великий византийский мыслитель Иоанн Златоуст пояснял следующее: «Ничто так не возвышает и не окрыляет душу, не отрешает ее от земли, не избавляет от уз тела, не располагает любомудрствовать и презирать все житейское, как согласное пение и стройно составленная божественная песнь» [4, с.3]. Именно «согласное пение и стройно составленная божественная песнь» придавали христианскому богослужению особую красоту – красоту «небесной» духовной гармонии.
Церковная музыка, уже с первых веков была любима христианскими писателями. Ее образ определялся «как символ самосогласующейся во всех своих сторонах истины» [10, с.74], которую необходимо постигать непосредственно в обучении. Например, живший в III веке Ориген писал, что только обученный христианской музыке человек вызывает к жизни звуки христианской музыки, «ибо он владеет искусством вовремя ударять по струнам» священного Писания. «Ибо ему известно, что все Писание есть в совершенстве настроенный божественный инструмент, и он производит на нем различные ноты одной мелодии», желая этой мелодии обучиться [10, с. 74].
В музыкознании известно, что в средневековой культуре музыка почиталась наукой, и потому духовной музыке как высокому жанру предпочтение было выше, чем музыке практической, исполняемой на различных музыкальных инструментах. По мнению В.В. Медушевского, если истинное научное знание гимнично, если критерием правильности познания являются чувства удивления, восторга, благоговейной радости и благодарности, то эта песнь сердечной мысли о музыке. Будучи уже в себе музыкой (Климент Александрийский, – уточняет автор, – так и пишет о беззвучной музыке христианского учения), естественно проливается и в саму практическую музыку [10, c. 73-74]. Поэтому, «рождение ангелогласной христианской интонации» было трудно представить без проникновенных ее описаний в творениях святых отцов, в которых за пределы христианского учения и музыки простиралось действие красоты, «проливаясь» и в саму жизнь. «Наблюдай за тем, чтобы то, что ты воспеваешь устами, ты исповедал бы сердцем; а то, что исповедаешь сердцем, осуществлял бы в поступках», – советовал блаженный Иероним [10, с. 74].
Об особом, нравственно-эстетическом воздействии христианской музыки писали великие византийские богословы – Иоанн Златоуст и Василий Великий, жившие в IV веке нашей эры. Так, святитель Иоанн Златоуст, в частности, поясняет, что «духовные песни доставляют великую пользу, великое назидание, великое освящение и служат руководством ко всякому любомудрию, потому что… слова их очищают душу» [4, с. 4]. То же отмечал и святитель Василий Великий, объясняя значимость духовного песнопения – псалма: Псалом – тишина души, раздаятель мира. Он смягчает раздражительность души и уцеломудривает невоздержанность… Псалом посредник дружбы, единение между далекими и примирение враждующих… Посему псалмопение доставляет нам одно из величайших благ – любовь, изобретая совокупное пение, вместо узла к единению, и сводя людей в единый согласный лик [12].
Поскольку в объективной оценке важным является полилогический подход (как полилог культурных смыслов), обратимся к пониманию красоты религиозного искусства с позиций научного мировоззрения, искусствознания и эстетики. Искусствоведческая оценка религиозного музыкального искусства появляется уже во второй половине ХХ века, в связи с обращением музыковедов к изучению этой культуры (М.В. Бражников, А.И. Кандинский, Ю.В. Келдыш, М.М. Рахманова, Н.Д. Успенский и др.).
Ученые отмечают, что после принятия христианства на Руси церковное искусство и религиозно-эстетическая мысль развивалась, условно, двумя путями: 1) путем следования византийскому иконографическому, певческому канону и комментирования эстетических идей византийских религиозных философов и богословов и 2) путем формирования самобытного национального искусства с разработкой оригинальных эстетических идей. Как отмечает
В.Н. Лазарев, «византийский стиль» в архитектуре и живописи был распространен в крупнейших городских и монастырских центрах, при дворах состоятельных феодалов, но наряду с этим существовало и свое собственное искусство, которое автор называет «народным восточно-христианским искусством» [8, с. 22]. В художественной культуре Древней Руси эти пласты не были изолированы один от другого и между ними имело место постоянное взаимодействие, включавшее как момент противоборства, так и взаимопроникновения.
Древнерусские мастера – художники, писатели, музыканты, позаимствовав византийский канон, творчески его переработали. Высокий художественный уровень канона и эталоны византийского искусства способствовали росту творчества русских мастеров, которые, осваивая образцы, нередко в рамках этого канона создавали «национальные произведения непреходящей ценности и красоты» [2, с. 178]. Наиболее ярко новые черты получили выражение в творчестве Андрея Рублева, в его гармонически ясных, светлых и одухотворенных образах, проникнутых «глубоким гуманизмом, душевной теплотой и нежностью» (5, с. 27). Величайшим явлением русской православной музыки стал знаменный распев – «величественное творение древнерусских музыкантов, обладавшее поразительной внутренней мощью, эпической силой и строгостью» [2, с. 182].
В отличие от фольклора, ориентированного на трудовую жизнь, повседневный быт человека, православная музыка обращается к миру возвышенному. Особый характерный образно-эмоциональный строй, в котором благородство, одухотворенность, глубина настраивают человека на красоту. В музыке религиозной традиции отсутствует чрезмерная экспрессия, агрессивность, безобразное; все выразительные средства находятся в соразмерности, образуя гармонию и красоту музыкального звучания. Важной ее особенностью является отсутствие какого-либо конфликта. Особый внутренний покой, созерцательность способствуют гармоничному восприятию мира, призывают человека к творению добра, к чистоте и красоте своих мыслей и поступков. В.В. Медушевский подчеркивает, что «религиозное искусство насыщает сердце человека иными, возвышающими и просветляющими энергиями», где ключевое слово – красота [11, с. 42]. Поэтому эстетическое в Древнерусской музыке православной традиции «приравнивается к прекрасному» [7, с. 230], а красота является одной из главных эстетических и нравственных ее категорий.
Те качества, свойства, отношения вещей и явлений, обобщенным отражением которых является категория прекрасного, внутренне, органически присущи самой действительности, а не привнесены в нее извне. Это – гармония, упорядоченность, пропорциональность, мера, симметрия, целостность, единство, целесообразность и т.п. Они порождены объективными закономерностями в природе, разумной организацией общественной жизни, мастерством человека в искусстве. Поэтому, красота не сверхъестественна, сверхсущностна, как об этом утверждается в богословии, она принадлежит к сущности предметов и явлений реального мира, составляет одно из их свойств, качеств (Ю.Б. Борев, А.И. Буров, В.В. Ванслов, Н.И. Киященко, А.Ф. Лосев, М.Ф. Овсянников, Л.Н. Столович и др.).
Представляя собой, прежде всего обозначение отношения человека к материальному, существующему в природном или преобразованном виде миру, красота выступает также в качестве характеристики этических явлений. В этой связи в Древнерусской музыкальной культуре и религиозном искусстве необходимо выделить их глубокий нравственный смысл, тот особый нравственный идеал, который несет в себе внутреннюю красоту, полную сосредоточенности, покоя, высоких нравственных помыслов.
А.Н. Острогорский писал, что кроме внешней непосредственной красоты есть в искусстве «красота высшая, духовная. Она доставляет не только удовольствие от созерцания форм или восприятия…звуков, но и высокое духовное, также бескорыстное наслаждение…Созерцание высшей, нравственной красоты, или прекрасного…доставляет человеку особое, ни с чем не сравнимое наслаждение, ободряющее и возвышающее дух, открывающее более широкий взгляд на мир и человеческую жизнь» [14, с. 359]. Это положение не только распространяется на русскую духовную музыку как части искусства православной традиции, но и является высшим выражением духовной красоты в музыке.
Обобщая изложенное, мы отмечаем, что духовное может рассматриваться как выражение красоты в мире, в человеке. Красота, прекрасное объединяет культурологическое и религиозное понимание ценностей религиозного искусства, Древнерусской музыкальной культуры. Именно постижение внутренней красоты в искусстве, формирует у человека гуманное отношение к окружающему миру, осознание себя как гармоничной части этого мира. Поэтому красота в православном искусстве ‒ это не только нравственно-эстетическая категория, но и философско-мировоззренческая.
Искусство учит понимать прекрасное в природе, в человеческой жизни, в художественных произведениях. В целом, воспитательная функция искусства охватывает довольно широкий круг проблем. Из всех его воспитательных возможностей наиболее важным является – нравственное воздействие, нравственный пример. По сути, все православное искусство поучительно, так как все иконы, фрески, мозаики, песнопения, «житийная» литература – это выражение христианских идеалов. Православные святые, в большинстве своем, образы реальных людей, святость которых, прежде всего, выражалась в самоотречении, страдании, кротости и смирении. В образах православных святых выражен подвиг их земной жизни, героическое самопожертвование во имя верности Высшему Идеалу, их духовная помощь людям. Им посвящено множество икон, настенных росписей, песнопений, литературы, описывающей их «житие». Святые образы на иконах изображены «почти силуэтные, наполнены молитвенной отрешенностью, тишиной бесстрастия, величием простоты и смирения, сдержанностью» [15, с. 76].
Православные богословы воспитательную функцию искусства ставят в один ряд с догматической и литургической. Исходя из общего положения – подчинения искусства задачам служения церкви, воспитательная функция искусства ими истолковывается в религиозном значении.
Светские искусствоведы, педагоги видят в религиозном искусстве одно из средств нравственного и эстетического воспитания. Человек, общаясь с церковным искусством, особенно с музыкой, освобождается «от гнета дурных поступков, мыслей». Оно производит на человека «очищающее» воздействие. Совершается катарсис» [7, с. 232]. «Религиозное искусство запечатлевает в себе молитвенные состояния, – пишет В.В. Медушевский, – музыка храма есть музыка молитвы. В иконах запечатлены благоговейные состояния трезвения, духовной сосредоточенности, тишины души и непостижимой любви и мира» [11, с. 43]. Автор видит «оплотнение любви» в интонациях, звуках, красках, линиях, в поступках, деяниях, во всей жизни – как красоту. Поэтому призвание искусства – есть «красота любви» [11, c. 42-43].
Искусство православной традиции, религиозной идеологии других конфессий формирует эстетические чувства, вкусы, идеалы, взгляды, способность воспринимать и оценивать мир в гармонии, в эмоциональной форме раскрывать богатство жизни, ощущать и нравственно, эстетически переживать окружающий мир. Нравственные и эстетические впечатления, взгляды человека со временем преобразуются в убеждения и становятся частью его мировоззрения. Поэтому Древнерусская музыкальная культура способна формировать у человека ощущение прекрасного, переживать красоту мира, стремиться к добрым поступкам в своей жизни, через убеждения выражать отношение к окружающему миру.
Русская духовная музыка, как и все искусство православной традиции, не несет в себе враждебности, конфликта. Любовь, добродетель, мудрость, благородство, доброжелательность, милосердие, сострадание, самопожертвование, приветливость, справедливость, честность, щедрость, благоговение перед святыней (с позиций общечеловеческих ценностей) – эти этические качества личности, составляющие основу образно-эмоциональной сферы Древнерусской музыкальной культуры, являются очень важными для будущих учителей музыки.
Формулируя определение человека духовного, человека, владеющего ценностями, И.А. Ильин обращал внимание на постулат, в котором, по его мнению, воспитание человека – это процесс пробуждения в нем духовных переживаний, открывающих путь к духовному опыту. По мнению философа, человека ведет не мысль и не сознание, но любовь, и потому человек определяется тем, что он любит и как он любит [3, с. 114-118]. Этот тезис может быть дополнен словами Н.О. Лосского – вся жизнь движется любовью к ценностям (духовным) [9, с. 182]. На наш взгляд, в этом заключается механизм становления духовной личности, где особая роль в развитии духовного опыта может принадлежать будущему учителю музыки, который выступает носителем этого опыта. Проявление любви воплощается в таких характеристиках его профессиональной деятельности, как качество, совершенство, подлинность, а также в определениях личности обучающегося – его достоинстве, благородстве души, доброте, справедливости, мудрости, величии.
Духовность личности будущего учителя музыки включает и эстетические ценности: прекрасное, поэтическое, трагическое, возвышенное и т.п. Для функционирования данной группы ценностей важен развитый эстетический вкус, формирующийся в процессе освоения студентом культурных достижений и выступающий в качестве эмоционально-чувственного камертона учебно-воспитательного процесса. Эстетические ценности выражают эмоциональную активность сознания личности учителя музыки и демонстрируют его отношение к миру, к Древнерусской музыкальной культуре на основе испытанного чувства.
Мера эстетической ценности произведения искусства православной традиции, степень его красоты выражается в художественности. В психологическом и педагогическом плане художественная ценность как процесс индивидуального освоения произведения искусства и, следовательно, как элемент социализированного отношения к окружающему миру определяется уровнем профессионального образования и развития личности будущего учителя музыки.
Художественная ценность, носителем которой является произведение искусства, направляет внимание обучающегося на осмысление красоты. Красота и искусство, по мнению В.В. Ванслова, взаимосвязаны по нескольким линиям: прекрасное может быть объектом изображения искусства; красота всегда одухотворена и вдохновляет искусство; искусство – это эстетический идеал, т.е. олицетворение красоты; искусство учит людей воспринимать прекрасное и создавать его [1, с. 211]. В этой связи, опора на значимость искусства православной традиции посредством культивирования красоты как ценностного ориентира в музыкально-творческой деятельности, даст возможность широко использовать возможности Древнерусской музыкальной культуры в духовно-нравственном воспитании будущего учителя музыки.
Аксиологические основания ДМК способны стимулировать становление целостной личности современного учителя музыки, развивать его интеллект, образное мышление, воображение, эстетический вкус, высокие чувства и эмоциональную культуру. Как область искусствознания, ДМК позволяет индивидуально осваивать богатейший пласт отечественной культуры, опыт древнерусского человека. Приобщение к ценностям религиозного искусства помогает духовно наполняться личности, глубже ощущать мир человека. Для будущего учителя музыки чрезвычайно важно понимание того, что художественные ценности ДМК развивают не только его творческий, но и духовно-нравственный потенциал.
Таким образом, в системе ценностных координат Древнерусской музыкальной культуры приоритетно-ведущими выступают духовные, общечеловеческие, художественные, нравственные и эстетические ценности, которые влияют: 1) на «селекцию» научной и религиозной информации как полилог культурных смыслов; 2) на выбор содержания полилогического освоения ДМК и ракурс рассмотрения названной культуры; 3) на методологические, теоретические и дидактические средства, обеспечивающих процесс духовно-нравственного воспитания будущих учителей музыки.
Библиографический список
1. Ванслов В.В. Что такое искусство. М.: Искусство, 1988. 248 с.
2. Владышевская Т.Ф. Музыка Древней Руси // Вагнер Г.К., Владышевская Т.Ф. Искусство Древней Руси. М.: Искусство, 1993. 246 с.
3. Ильин И.А. Соч. в двух томах. М.: «Медиум», 1994. Т.2. Религиозная философия. 574 с.
4. Иоанн Златоуст, святитель. Для чего употребляется пение // О церковном пении. М.: «Талан», 1997. С. 3-7.
5. История эстетической мысли. М.: Искусство, 1985. Т. 1. 463 с.
6. Карпушин И.И. Искусство и религия. М.: Педагогика, 1991. 159 с.
7. Кошмина И.В. Духовная музыка в самообразовании учителя // Проблемы художественно эстетической подготовки современного учителя. Иркутск, 1997. С. 230-238.
8. Лазарев В.Н. История византийской живописи. М.: Искусство, 1947. Т.1. 454 с.
9. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. М.: Политиздат, 1991. 367 с.
10. Медушевский В.В. Мысли о православной психологии музыки // Альманах музыкальной психологии. М.: МГК, 1994. С. 48-75.
11. Медушевский, В.В. Христианизация светского образования // Духовно-нравственные проблемы воспитания. М.: Русское слово, 1996.
С. 32-46.
12. Молитвослов православный. М.: Патриархия, 1988. 256 с.
13. Остапов А. Учебный курс церковной археологии. М., 1963. Рукопись. 32 с.
14. Острогорский А.Н. Избранные педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1985. 352 с.
15. Соколова М.Н. Картина и икона // Журнал Московской патриархии. 1981. № 7. С. 73-78.
