Слово как средство снятия и формирования речевого конфликта
31.03.2022
Гневэк О. В.
Слово как средство снятия и формирования речевого конфликта
Эпиграфом к нашей статье мы избрали строки из стихотворения известного советского прозаика и поэта Вадима Шефнера:
«Словом можно убить, Словом можно спасти,
Словом можно полки за собой повести.
Словом можно продать, и предать, и купить,
Слово можно в разящий свинец перелить».
В данном отрывке точно сформулирована тема нашего исследования: слово как средство снятия и формирования речевого конфликта.
В современном языкознании теорией речевого конфликта занимается специальная наука – прагмалингвистика.
Теория текста и прагмалингвистика, исследующие процесс общения как процесс манипуляции коммуникантов друг другом, солидарны с Шефнером, представляя индивидуальную речь участников общения как средство формирования или снятия конфликта. В нашем исследовании мы остановимся на прагмалингвистической трактовке речевого конфликта. Термин «лингвопрагматика», закрепившийся в российском языкознании как «прагмалингвистика», ввел в научный обиход Ч. Моррис, считающий, что необходимо изучать «лингвистику речи», раскрывающую «отношение к знакам тех, кто их интерпретирует» [1]. Так сложилась область лингвистических исследований, устанавливающая в качестве своего объекта отношение между языковыми единицами и реальными условиями их употребления конкретными носителями языка. В реальные условия взаимодействия входят такие характеристики и параметры общения, как цели и ожидания коммуникантов, место и время речевого взаимодействия, сложившаяся ситуация общения и т. п. [2]. Назначение прагмалингвистики в её современном состоянии наиболее точно определил Ю.Д. Апресян: «под прагматикой мы будем понимать закрепленное в языковой единице (лексеме, аффиксе, граммеме, синтаксической конструкции) отношение говорящего к 1) действительности; 2) содержанию общения; 3) адресату» [3, 8].
Прагмалингвисты отмечают, что во всех культурах относительно полно исследованы возможности слова как средства конвенциональности, т.е.средства реализации успешного речевого акта. В этом контексте следует отметить и теорию речевых актов Дж. Остина и Дж. Серля [4; 5], и теорию разговорных ограничений Келлермана, и теорию интерпретации Г.П. Грайса [6].
Под речевым актом понимается процесс общения определенных индивидов, в котором, помимо формулирования конкретных мыслей, осуществляется интерактивное воздействие коммуникантов друг на друга. Речевой акт протекает как конвенциональный (успешный) в том случае, если соблюдается так называемый коммуникативный кодекс. Определение этому своду правил дает Е.В. Клюев: «Коммуникативный кодекс представляет собой сложную систему принципов, регулирующих речевое поведение обеих сторон в ходе коммуникативного акта и базирующихся на ряде категорий и критериев» [7, с. 112].
Главные принципы коммуникативного кодекса сформулированы в исследованиях Г.П. Грайса [8] и Дж. Лича [9] и известны как принципы кооперации и принципы вежливости. Принцип кооперации реализуется в четырех основных максимах (правилах): максима полноты информации; максима качества информации; максима релевантности; максима манеры.
Максима полноты информации связана с дозировкой информации, необходимой для акта общения. Постулаты к этой максиме таковы: 1) твоё высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется; 2) твоё высказывание должно содержать не больше информации, чем требуется. Суть постулатов состоит в том, чтобы говорящий стремился сообщить именно необходимое собеседнику количество информации.
Максима качества информации реализуется в следующих требованиях: 1) не говори того, что ты считаешь ложным; 2) не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований. Вышеназванный критерий истинности дополняется максимой релевантности, которая предполагает реализацию одного требования: не отклоняйся от темы! Реальный процесс общения вовсе не строится вокруг одной темы: возможны переходы на смежные темы, уход от основной темы и т.п. Но все эти процессы создают преграды логической прозрачности коммуникации. Тем не менее, как стратегическая задача неотклонение от темы имеет первостепенную важность именно для сохранения контакта. Психологам хорошо известно, что внимание аудитории рассеивается, если она не в состоянии связать произносимое в данный момент высказывание с объявленной лектором темой.
Максима манеры предполагает оценку способа передачи информации и связана не с тем, что говорится, а с тем, как говорится. Общий смысл этой максимы – выражайся ясно, а частные требования таковы: 1) избегай непонятных выражений; 2) избегай неоднозначности; 3) будь краток; 4) будь организован. Ущерб ясности может возникать вследствие неприемлемых по уровню сложности или плохих формулировок и нарушения баланса известного и неизвестного.
Если принцип кооперации характеризует порядок совместного оперирования информацией в структуре коммуникативного акта, то принцип вежливости – это принцип взаимоотношений, коммуникантов, сопровождающих речевой акт. Дж. Лич, формулируя принцип вежливости, предложил следующие максимы: максиму такта; максиму великодушия; максиму одобрения; максиму скромности; максиму согласия; максиму симпатии. Названия максим, или требований к организации процесса общения, являются настолько говорящими, что не требуют особой расшифровки.
Соблюдение принципа вежливости создаёт среду позитивного взаимодействия, обеспечивает благоприятный фон для реализации коммуникативных стратегий. Максима такта предполагает соблюдение границ личной сферы собеседника. В составе каждого речевого акта есть область общих речевых действий и область частных интересов. Максима великодушия предохраняет собеседников от доминирования в ходе речевого акта. Несовпадения с собеседником в направлении оценки мира оказывает определяющее влияние на возможность реализации собственной коммуникативной стратегии, поэтому максима одобрения – это максима позитивности в оценке других. Максима скромности представляет собой требование неприятия похвал в собственный адрес. Реалистическая самооценка – одно из условий успешности развёртывания речевого акта. Максима согласия – это максима неоппозиционности, она максима рекомендует поиск согласия, для того чтобы акт общения получил продуктивное завершение. Максима симпатии рекомендует благожелательность, также предохраняет речевые акты от конфликта.
В целом, реализация принципов кооперации и вежливости предполагает использование строго определенных приемов общения и нацелена на достижение собственно языковых целей коммуникации. Но в практике живого общения собеседники совершают «некоторое действие, имеющее внеязыковую цель»: они информируют, уверяют, предупреждают, критикуют или выражают безразличное отношение к кому-либо или чему-либо [10, с. 237]. В этом аспекте речевой акт приобретает манипулятивный оттенок, а само воздействие собеседников друг на друга в процессе общения уже рассматривается в рамках манипулятивной теории.
Рассмотрение способов манипуляции в речевом общении содержится в работах В. И. Карасика [11], Т. В. Куклиной [12], Н. В. Муравьевой [13], В. И. Жельвиса [14], В.А. Пищальниковой [15] и других. Но наиболее концентрированно способы манипуляции поведением собеседника, как способы формирования речевого конфликта, изложены в работах Н. А. Баранова. А. Н. Баранов представляет полноценную характеристику способов речевого воздействия, используемых в конфликтных текстах [16].
Как свидетельствует практика общения, чаще всего конфликтную ситуацию в общении формируют следующие приемы.
1. Введение в оценочно окрашенный контекст или ассоциативный ряд. По форме рассматриваемый прием разделяется на два подтипа – постановка описываемого явления в отрицательно оцениваемый контекст (друг известного бандита) и постановка в отрицательно оцениваемый ассоциативный ряд (известный «герой» 90-х годов). Данный прием позволяет перенести негативные характеристики фоновых явлений на описываемое явление, действие или представляемый субъект описания. По лингвистической форме автор высказывания не предлагает прямых отрицательных характеристик, но по существу вводит подобные характеристики на уровне выводного знания, получаемого участником общения по мере переработки информации.
2. «Переход на личности» прием, связанный с аргументацией, относящейся не к сути проблемы, а к недостаткам оппонента (адвокат, известный еще как член секты сайентологов). Недостатки субъекта или явления подаются как реальные препятствия или причины, противодействующие успешному течению событий.
3. Недоказанность как виновность (роль этого человека в нефтяной афере не до конца ясна). Суть этого приема заключается в постулировании мысли об отсутствии фактов невиновности субъекта, описываемого с негативной стороны. Сам факт отсутствия фактов невиновности подается как аргумент виновности, ущербности, явного наличия отрицательных характеристик.
4. Выбор единицы измерения как инструмента речевого воздействия (Депутат подарил пенсионерам по двести рублей, на которые можно купить бутылку водки.= Подарил по бутылке водки.). Посредством описываемого приема намеренно снижается ценность анализируемых мероприятий и поступков, участникам общения навязывается установка на поиски личной выгоды со стороны описываемого субъекта.
5. Установление немотивированного сходства с отрицательно оцениваемой сущностью (В республике установился настоящий культ президента. Невольно вспоминается Сталин, вставший над партией. Что ж, теперь, президент?). Формируемые аллюзии позволяют автору описываемого приема заставить участника общения апеллировать к отрицательному историческому опыту и устанавливать с этим опытом прямые связи.
6. Навязывание пресуппозиции – навязывание содержания высказывания, которое, по мнению автора текста, известно слушающему. Этот прием имеет другое название – управление пониманием. Другие словами, спорная информация подается как общеизвестная, не требующая доказательств и аргументации (Черные заселили наши города, насилуют наших женщин, убивают наших детей).
Разновидностью названного приема является семантическая импликация – скрытое навязывание спорной по достоверности информации (Если все знают, что он опаснейший человек, то почему он на свободе, а не сидит в тюрьме?). К имплицитным способам речевого воздействия относится намек, также выступающий разновидностью приема навязывания пресуппозиции (Анализируя действия коммерсанта, хочется вспомнить Марка Твена, сказавшего: «Если вы украдете буханку хлеба – вас посадят в тюрьму, если железную дорогу – сделают сенатором»).
7. Метафора (образное сравнение) как способ речевого воздействия. Метафора, предполагая сравнение с указанными в её содержании свойствами или объектами, управляет пониманием на неосознанном уровне (Верные люди, янычары семьи, сделают всё для своего хозяина).
8. Использование вопроса как формы ответа (Кто теперь посмеет утверждать, что деньги истрачены по назначению и с умом?). Реализация указанного приема строится как подтверждение ранее изложенной негативной информации формой риторического вопроса. Посредством этого оборота речи автору высказывания удается избежать утверждений и таким образом скрыть свою управляющую роль в информационном воздействии на слушателя и читателя.
9. Прием концентрированного повторения информации. Приватизация знаний происходит эффективно при многократной его актуализации. Это подтверждает наружная или иная реклама. Данная технология используется как открытое средство речевого воздействия, переводящее получаемую информацию на подкорковый уровень.
10. Дезориентация адресата повторяющейся сменой противоположных модальностей – такая подача информации, при которой один и тот же факт включается в различные ряды предположений (Все уверены, что А убил Б, хотя во время убийства А был дома. Но ведь А мог убить и прибежать домой. Кроме того, А мог нанять убийцу, А мог убить Б дома, а потом выкинуть Б на улицу, и окоченение прошло быстрее). К данному приему близок прием ссылки на неизвестный источник, включение которого позволяет одному участнику общения безнаказанно оскорблять другого участника коммуникации.
11. Языковая игра – нестандартное, отклоняющееся от нормы использование языковых средств, концентрирующее внимание участников общения на самом языковом выражении, а не на соответствии его контексту или действительному положению дел (Так что я не скажу «лжет», но как-то очень мелодично и склизко лукавит господин Березкин…). Языковая игра позволяет сконцентрировать внимание участников общения именно на тех характеристиках объекта или субъекта, которые характеризуют его с самой нелицеприятной стороны.
12. Аргументация – способ речевого воздействия на адресата с помощью тезисов и аргументов, при помощи которых в модель мира адресата вводятся новые знания с целью непосредственного или опосредованного влияния на процесс принятия решений (Если хочешь сохранить здоровье и красоту, покупай нашу косметику).
Разновидностью приема аргументации целесообразно считать экземплификацию – вид аргумента в пользу доказываемого тезиса, иллюстрирующего применимость тезиса к конкретному случаю из имеющегося множества таких случаев [16, с. 260] (Продажа иностранных автомобилей сопровождается обманом. Продавцы уверяют, что автомобили изготовлены в Великобритании, а на деталях указано, что они изготовлены в Корее). Указанный прием очень близок к другому приему – приему искусственного конструирования аргументации.
13. Прием намеренного соположения событий обозначен А. Н. Барановым как «после, значит, вследствие» (Ректор обратился в органы, после чего директора колледжа посадили). Манипулятивное установление связей между параллельно текущими событиями часто используется для дискредитации деятельности или личности описываемого субъекта, при этом формально в подаваемом тексте никаких других негативных характеристик об описываемом явлении и субъекте не предлагается.
14. Ссылка на авторитет – как позитивный, так и негативный – позволяет ввести тезис или аргумент в процессе аргументирования, не приводя обоснований их истинности и основываясь на доверии адресата к авторитету (Как говорил знаменитый Жеглов, такие воры, как Н, должны сидеть в тюрьме).
К неречевым приемам воздействия на участников общения А. Н. Баранов относит визуальную персонификацию как прием управления пониманием [16, с. 391] и визуальную верификацию знания [16, с. 395]. Визуальная персонификация представляет собой прием управления пониманием и онтологизации знания, основывающийся на сочетании изображения человека с текстом, в котором так или иначе упоминается данное лицо, и который позволяет связать с этим человеком позитивные или негативные характеристики обсуждаемых в тексте событий и их участников, перенеся на него часть ответственности за эти события. Прием визуальной верификации знания заключается в использовании изображения одного или нескольких актантов обсуждаемой ситуации для придания достоверности утверждениям об этой ситуации, которые содержатся в тексте.
Поскольку речевые способы воздействия оформляются при помощи конкретных языковых средств, А. Н. Баранов считает, что прагмалингвистической анализ конфликтных текстов должен протекать не только как выявление подлинного жанра текста, но и как семантический анализ ключевой лексики текста: «Семантический анализ слова заключается в представлении плана содержания слова на одном из семантических метаязыков, позволяющих более эксплицитно передать его значение и описать системные отношения с другими словами, связанными с ним отношениями (квази)синонимии, антонимии, части и целого, рода и вида и т.д. [16, с. 300].
В. И. Карасик [11] и В. П. Шейнов [17] дополняют приемы, описанные Барановым, такими, как: последовательная методичная разработка слабого аргумента противника; приведение аргументов вразброс, не позволяющее оппоненту быть логически последовательным для слушателей и читателей; противоречащая мысль (подмена тезиса на противоположный); срыв общения; довод к силе; «чтение в сердце», предполагающее апелляцию к общечеловеческим ценностям и отказ обсуждаемому явлению или субъекту в следовании этим ценностям; инсинуации (дискредитация оппонента).
Отдельным пунктом перечисляются психологические уловки (степень их позволительности не комментируется): «Выведение из равновесия» (перепутать имя, выразительно повторить оговорку или речевой дефект оппонента, допустить пренебрежительное высказывание, сделать пренебрежительный жест, обыграть фамилию, возраст, внешность или другое неотъемлемое качество оппонента), «Пакостный метод» (например, конфиденциальное неприятное сообщение оппоненту перед началом спора или прямое оскорбление), «Отвлекающий маневр» (сообщение важной информации на фоне малозначимого, но ярко и эффектно поданного тезиса), «Внушение» (убежденный тон, уверенная манера речи и выражение лица) [17, с. 361-388]. Приведенные способы манипуляции свидетельствуют о том, что уловки в дискурсе представляют собой совокупность разнородных приемов социально осуждаемого воздействия на адресата.
Суть рассматриваемых приемов заключается в том, что текст одной направленности оказывается в смысловом поле текста другой направленности, что приводит к взаимодействию когнитивных сфер. При смешении дискурсов адресат неосознанно воспринимает не только очевидный смысл, отраженный в тексте, но и дополнительный, заключенный в наложении одного когнитивного поля на другое. Это дает возможность манипулировать сознанием адресата, незаметно внедряя дополнительную информацию, необходимую для достижения целей автора. Если автор своей целью видит дискредитацию одного из участников коммуникации, то выше перечисленные приемы становятся приемами формирования речевого конфликта, нарушающего конвенциальность общения. Только открытое социальное осуждение речевых приемов намеренного снижения социального статуса одного из участников общения позволит всем коммуникантам ориентироваться на Слово как на средство эффективного взаимодействия, а не орудие разрушения психологически комфортных человеческих отношений.
Библиографический список
1. Арутюнова, Н. Д. Прагматика [Текст] / Н. Д. Арутюнова // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 389-390.
2. Арутюнова, Н. Д. Истоки, проблемы и категории прагматики [Текст] / Н. Д. Арутюнова, Е. В. Падучева // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 3-47.
3. Апресян, Ю. Д. Прагматическая информация для толкового словаря [Текст] / Ю. Д. Апресян // Прагматика и проблемы интенсиональности. М.: Наука, 1988. – С. 7-44.
4. Остин, Д. Л. Слово как действие [Текст] / Д. Л. Остин // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986.
5. Серль, Дж. Р. Что такое речевой акт? Косвенные речевые акты; Классификация речевых актов [Текст] / Дж. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХVII. М.: Прогресс, 1986.
6. Грайс, Г. П. Логика и речевое общение [Текст] / Г. П. Грайс // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХVI. М.: Прогресс, 1985. – С. 217-237.
7. Клюев, Е. В. Речевая коммуникация [Текст] / Е. В. Клюев. М.: Рипол классик, 2002. 315 с.
8. Грайс, Г. П. Логика и речевое общение [Текст] / Г. П. Грайс // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХVI. М.: Прогресс, 1985. – С. 217-237.
9. Leech, G. Principles of Pragmatics. L-N.Y.: Longman, 1983. – 250 p.
10. Белобородова, А. В. Прагмалингвистический принцип классификации фразеологизмов со значением безразличия в русском и английском языках [Текст] / А. В. Белобородова // Вестник ЧГПУ. № 6. 2010. – С. 235-242.
11. Карасик, В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс [Текст] / В. И. Карасик. Волгоград: Перемена, 2002. – 477 с.
12. Куклина, Т. В. Психо– и прагмалингвистический аспекты речевого поведения авторов (на материале текстов рецензий и политических выступлений) [Текст] / Т. В. Куклина : Дис. канд. фил. наук: 10.02.19 – Ростов на Дону, 2005. – 163 с.
13. Муравьева, Н. В. Язык конфликта [Электронный ресурс] / Н. В. Муравьева // Библиотека Центра экстремальной журналистики (сайт) – Москва, 2000. – URL: http://www.library.sjes.ru/online/
14. Жельвис, В. И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира [Текст] / В. И. Жельвис. М., 2001. – 352 с.
15. Пищальникова, В. А. Язык как регулятивный механизм деятельности [Текст] / В. А. Пищальникова // Языковое бытие человека и этноса. Выпуск 9. М., 2005. С.147-157.
16. Баранов, А. Н. Лингвистическая экспертиза текста [Текст] / А. Н. Баранов. М.: Флинта, 2007.
17. Шейнов, В. П. Психология влияния: скрытое управление, манипулирование и защита от них [Текст] / В. П. Шейнов. М.: Ось-89, 2002. 720 с.
Слово как средство снятия и формирования речевого конфликта
Эпиграфом к нашей статье мы избрали строки из стихотворения известного советского прозаика и поэта Вадима Шефнера:
«Словом можно убить, Словом можно спасти,
Словом можно полки за собой повести.
Словом можно продать, и предать, и купить,
Слово можно в разящий свинец перелить».
В данном отрывке точно сформулирована тема нашего исследования: слово как средство снятия и формирования речевого конфликта.
В современном языкознании теорией речевого конфликта занимается специальная наука – прагмалингвистика.
Теория текста и прагмалингвистика, исследующие процесс общения как процесс манипуляции коммуникантов друг другом, солидарны с Шефнером, представляя индивидуальную речь участников общения как средство формирования или снятия конфликта. В нашем исследовании мы остановимся на прагмалингвистической трактовке речевого конфликта. Термин «лингвопрагматика», закрепившийся в российском языкознании как «прагмалингвистика», ввел в научный обиход Ч. Моррис, считающий, что необходимо изучать «лингвистику речи», раскрывающую «отношение к знакам тех, кто их интерпретирует» [1]. Так сложилась область лингвистических исследований, устанавливающая в качестве своего объекта отношение между языковыми единицами и реальными условиями их употребления конкретными носителями языка. В реальные условия взаимодействия входят такие характеристики и параметры общения, как цели и ожидания коммуникантов, место и время речевого взаимодействия, сложившаяся ситуация общения и т. п. [2]. Назначение прагмалингвистики в её современном состоянии наиболее точно определил Ю.Д. Апресян: «под прагматикой мы будем понимать закрепленное в языковой единице (лексеме, аффиксе, граммеме, синтаксической конструкции) отношение говорящего к 1) действительности; 2) содержанию общения; 3) адресату» [3, 8].
Прагмалингвисты отмечают, что во всех культурах относительно полно исследованы возможности слова как средства конвенциональности, т.е.средства реализации успешного речевого акта. В этом контексте следует отметить и теорию речевых актов Дж. Остина и Дж. Серля [4; 5], и теорию разговорных ограничений Келлермана, и теорию интерпретации Г.П. Грайса [6].
Под речевым актом понимается процесс общения определенных индивидов, в котором, помимо формулирования конкретных мыслей, осуществляется интерактивное воздействие коммуникантов друг на друга. Речевой акт протекает как конвенциональный (успешный) в том случае, если соблюдается так называемый коммуникативный кодекс. Определение этому своду правил дает Е.В. Клюев: «Коммуникативный кодекс представляет собой сложную систему принципов, регулирующих речевое поведение обеих сторон в ходе коммуникативного акта и базирующихся на ряде категорий и критериев» [7, с. 112].
Главные принципы коммуникативного кодекса сформулированы в исследованиях Г.П. Грайса [8] и Дж. Лича [9] и известны как принципы кооперации и принципы вежливости. Принцип кооперации реализуется в четырех основных максимах (правилах): максима полноты информации; максима качества информации; максима релевантности; максима манеры.
Максима полноты информации связана с дозировкой информации, необходимой для акта общения. Постулаты к этой максиме таковы: 1) твоё высказывание должно содержать не меньше информации, чем требуется; 2) твоё высказывание должно содержать не больше информации, чем требуется. Суть постулатов состоит в том, чтобы говорящий стремился сообщить именно необходимое собеседнику количество информации.
Максима качества информации реализуется в следующих требованиях: 1) не говори того, что ты считаешь ложным; 2) не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований. Вышеназванный критерий истинности дополняется максимой релевантности, которая предполагает реализацию одного требования: не отклоняйся от темы! Реальный процесс общения вовсе не строится вокруг одной темы: возможны переходы на смежные темы, уход от основной темы и т.п. Но все эти процессы создают преграды логической прозрачности коммуникации. Тем не менее, как стратегическая задача неотклонение от темы имеет первостепенную важность именно для сохранения контакта. Психологам хорошо известно, что внимание аудитории рассеивается, если она не в состоянии связать произносимое в данный момент высказывание с объявленной лектором темой.
Максима манеры предполагает оценку способа передачи информации и связана не с тем, что говорится, а с тем, как говорится. Общий смысл этой максимы – выражайся ясно, а частные требования таковы: 1) избегай непонятных выражений; 2) избегай неоднозначности; 3) будь краток; 4) будь организован. Ущерб ясности может возникать вследствие неприемлемых по уровню сложности или плохих формулировок и нарушения баланса известного и неизвестного.
Если принцип кооперации характеризует порядок совместного оперирования информацией в структуре коммуникативного акта, то принцип вежливости – это принцип взаимоотношений, коммуникантов, сопровождающих речевой акт. Дж. Лич, формулируя принцип вежливости, предложил следующие максимы: максиму такта; максиму великодушия; максиму одобрения; максиму скромности; максиму согласия; максиму симпатии. Названия максим, или требований к организации процесса общения, являются настолько говорящими, что не требуют особой расшифровки.
Соблюдение принципа вежливости создаёт среду позитивного взаимодействия, обеспечивает благоприятный фон для реализации коммуникативных стратегий. Максима такта предполагает соблюдение границ личной сферы собеседника. В составе каждого речевого акта есть область общих речевых действий и область частных интересов. Максима великодушия предохраняет собеседников от доминирования в ходе речевого акта. Несовпадения с собеседником в направлении оценки мира оказывает определяющее влияние на возможность реализации собственной коммуникативной стратегии, поэтому максима одобрения – это максима позитивности в оценке других. Максима скромности представляет собой требование неприятия похвал в собственный адрес. Реалистическая самооценка – одно из условий успешности развёртывания речевого акта. Максима согласия – это максима неоппозиционности, она максима рекомендует поиск согласия, для того чтобы акт общения получил продуктивное завершение. Максима симпатии рекомендует благожелательность, также предохраняет речевые акты от конфликта.
В целом, реализация принципов кооперации и вежливости предполагает использование строго определенных приемов общения и нацелена на достижение собственно языковых целей коммуникации. Но в практике живого общения собеседники совершают «некоторое действие, имеющее внеязыковую цель»: они информируют, уверяют, предупреждают, критикуют или выражают безразличное отношение к кому-либо или чему-либо [10, с. 237]. В этом аспекте речевой акт приобретает манипулятивный оттенок, а само воздействие собеседников друг на друга в процессе общения уже рассматривается в рамках манипулятивной теории.
Рассмотрение способов манипуляции в речевом общении содержится в работах В. И. Карасика [11], Т. В. Куклиной [12], Н. В. Муравьевой [13], В. И. Жельвиса [14], В.А. Пищальниковой [15] и других. Но наиболее концентрированно способы манипуляции поведением собеседника, как способы формирования речевого конфликта, изложены в работах Н. А. Баранова. А. Н. Баранов представляет полноценную характеристику способов речевого воздействия, используемых в конфликтных текстах [16].
Как свидетельствует практика общения, чаще всего конфликтную ситуацию в общении формируют следующие приемы.
1. Введение в оценочно окрашенный контекст или ассоциативный ряд. По форме рассматриваемый прием разделяется на два подтипа – постановка описываемого явления в отрицательно оцениваемый контекст (друг известного бандита) и постановка в отрицательно оцениваемый ассоциативный ряд (известный «герой» 90-х годов). Данный прием позволяет перенести негативные характеристики фоновых явлений на описываемое явление, действие или представляемый субъект описания. По лингвистической форме автор высказывания не предлагает прямых отрицательных характеристик, но по существу вводит подобные характеристики на уровне выводного знания, получаемого участником общения по мере переработки информации.
2. «Переход на личности» прием, связанный с аргументацией, относящейся не к сути проблемы, а к недостаткам оппонента (адвокат, известный еще как член секты сайентологов). Недостатки субъекта или явления подаются как реальные препятствия или причины, противодействующие успешному течению событий.
3. Недоказанность как виновность (роль этого человека в нефтяной афере не до конца ясна). Суть этого приема заключается в постулировании мысли об отсутствии фактов невиновности субъекта, описываемого с негативной стороны. Сам факт отсутствия фактов невиновности подается как аргумент виновности, ущербности, явного наличия отрицательных характеристик.
4. Выбор единицы измерения как инструмента речевого воздействия (Депутат подарил пенсионерам по двести рублей, на которые можно купить бутылку водки.= Подарил по бутылке водки.). Посредством описываемого приема намеренно снижается ценность анализируемых мероприятий и поступков, участникам общения навязывается установка на поиски личной выгоды со стороны описываемого субъекта.
5. Установление немотивированного сходства с отрицательно оцениваемой сущностью (В республике установился настоящий культ президента. Невольно вспоминается Сталин, вставший над партией. Что ж, теперь, президент?). Формируемые аллюзии позволяют автору описываемого приема заставить участника общения апеллировать к отрицательному историческому опыту и устанавливать с этим опытом прямые связи.
6. Навязывание пресуппозиции – навязывание содержания высказывания, которое, по мнению автора текста, известно слушающему. Этот прием имеет другое название – управление пониманием. Другие словами, спорная информация подается как общеизвестная, не требующая доказательств и аргументации (Черные заселили наши города, насилуют наших женщин, убивают наших детей).
Разновидностью названного приема является семантическая импликация – скрытое навязывание спорной по достоверности информации (Если все знают, что он опаснейший человек, то почему он на свободе, а не сидит в тюрьме?). К имплицитным способам речевого воздействия относится намек, также выступающий разновидностью приема навязывания пресуппозиции (Анализируя действия коммерсанта, хочется вспомнить Марка Твена, сказавшего: «Если вы украдете буханку хлеба – вас посадят в тюрьму, если железную дорогу – сделают сенатором»).
7. Метафора (образное сравнение) как способ речевого воздействия. Метафора, предполагая сравнение с указанными в её содержании свойствами или объектами, управляет пониманием на неосознанном уровне (Верные люди, янычары семьи, сделают всё для своего хозяина).
8. Использование вопроса как формы ответа (Кто теперь посмеет утверждать, что деньги истрачены по назначению и с умом?). Реализация указанного приема строится как подтверждение ранее изложенной негативной информации формой риторического вопроса. Посредством этого оборота речи автору высказывания удается избежать утверждений и таким образом скрыть свою управляющую роль в информационном воздействии на слушателя и читателя.
9. Прием концентрированного повторения информации. Приватизация знаний происходит эффективно при многократной его актуализации. Это подтверждает наружная или иная реклама. Данная технология используется как открытое средство речевого воздействия, переводящее получаемую информацию на подкорковый уровень.
10. Дезориентация адресата повторяющейся сменой противоположных модальностей – такая подача информации, при которой один и тот же факт включается в различные ряды предположений (Все уверены, что А убил Б, хотя во время убийства А был дома. Но ведь А мог убить и прибежать домой. Кроме того, А мог нанять убийцу, А мог убить Б дома, а потом выкинуть Б на улицу, и окоченение прошло быстрее). К данному приему близок прием ссылки на неизвестный источник, включение которого позволяет одному участнику общения безнаказанно оскорблять другого участника коммуникации.
11. Языковая игра – нестандартное, отклоняющееся от нормы использование языковых средств, концентрирующее внимание участников общения на самом языковом выражении, а не на соответствии его контексту или действительному положению дел (Так что я не скажу «лжет», но как-то очень мелодично и склизко лукавит господин Березкин…). Языковая игра позволяет сконцентрировать внимание участников общения именно на тех характеристиках объекта или субъекта, которые характеризуют его с самой нелицеприятной стороны.
12. Аргументация – способ речевого воздействия на адресата с помощью тезисов и аргументов, при помощи которых в модель мира адресата вводятся новые знания с целью непосредственного или опосредованного влияния на процесс принятия решений (Если хочешь сохранить здоровье и красоту, покупай нашу косметику).
Разновидностью приема аргументации целесообразно считать экземплификацию – вид аргумента в пользу доказываемого тезиса, иллюстрирующего применимость тезиса к конкретному случаю из имеющегося множества таких случаев [16, с. 260] (Продажа иностранных автомобилей сопровождается обманом. Продавцы уверяют, что автомобили изготовлены в Великобритании, а на деталях указано, что они изготовлены в Корее). Указанный прием очень близок к другому приему – приему искусственного конструирования аргументации.
13. Прием намеренного соположения событий обозначен А. Н. Барановым как «после, значит, вследствие» (Ректор обратился в органы, после чего директора колледжа посадили). Манипулятивное установление связей между параллельно текущими событиями часто используется для дискредитации деятельности или личности описываемого субъекта, при этом формально в подаваемом тексте никаких других негативных характеристик об описываемом явлении и субъекте не предлагается.
14. Ссылка на авторитет – как позитивный, так и негативный – позволяет ввести тезис или аргумент в процессе аргументирования, не приводя обоснований их истинности и основываясь на доверии адресата к авторитету (Как говорил знаменитый Жеглов, такие воры, как Н, должны сидеть в тюрьме).
К неречевым приемам воздействия на участников общения А. Н. Баранов относит визуальную персонификацию как прием управления пониманием [16, с. 391] и визуальную верификацию знания [16, с. 395]. Визуальная персонификация представляет собой прием управления пониманием и онтологизации знания, основывающийся на сочетании изображения человека с текстом, в котором так или иначе упоминается данное лицо, и который позволяет связать с этим человеком позитивные или негативные характеристики обсуждаемых в тексте событий и их участников, перенеся на него часть ответственности за эти события. Прием визуальной верификации знания заключается в использовании изображения одного или нескольких актантов обсуждаемой ситуации для придания достоверности утверждениям об этой ситуации, которые содержатся в тексте.
Поскольку речевые способы воздействия оформляются при помощи конкретных языковых средств, А. Н. Баранов считает, что прагмалингвистической анализ конфликтных текстов должен протекать не только как выявление подлинного жанра текста, но и как семантический анализ ключевой лексики текста: «Семантический анализ слова заключается в представлении плана содержания слова на одном из семантических метаязыков, позволяющих более эксплицитно передать его значение и описать системные отношения с другими словами, связанными с ним отношениями (квази)синонимии, антонимии, части и целого, рода и вида и т.д. [16, с. 300].
В. И. Карасик [11] и В. П. Шейнов [17] дополняют приемы, описанные Барановым, такими, как: последовательная методичная разработка слабого аргумента противника; приведение аргументов вразброс, не позволяющее оппоненту быть логически последовательным для слушателей и читателей; противоречащая мысль (подмена тезиса на противоположный); срыв общения; довод к силе; «чтение в сердце», предполагающее апелляцию к общечеловеческим ценностям и отказ обсуждаемому явлению или субъекту в следовании этим ценностям; инсинуации (дискредитация оппонента).
Отдельным пунктом перечисляются психологические уловки (степень их позволительности не комментируется): «Выведение из равновесия» (перепутать имя, выразительно повторить оговорку или речевой дефект оппонента, допустить пренебрежительное высказывание, сделать пренебрежительный жест, обыграть фамилию, возраст, внешность или другое неотъемлемое качество оппонента), «Пакостный метод» (например, конфиденциальное неприятное сообщение оппоненту перед началом спора или прямое оскорбление), «Отвлекающий маневр» (сообщение важной информации на фоне малозначимого, но ярко и эффектно поданного тезиса), «Внушение» (убежденный тон, уверенная манера речи и выражение лица) [17, с. 361-388]. Приведенные способы манипуляции свидетельствуют о том, что уловки в дискурсе представляют собой совокупность разнородных приемов социально осуждаемого воздействия на адресата.
Суть рассматриваемых приемов заключается в том, что текст одной направленности оказывается в смысловом поле текста другой направленности, что приводит к взаимодействию когнитивных сфер. При смешении дискурсов адресат неосознанно воспринимает не только очевидный смысл, отраженный в тексте, но и дополнительный, заключенный в наложении одного когнитивного поля на другое. Это дает возможность манипулировать сознанием адресата, незаметно внедряя дополнительную информацию, необходимую для достижения целей автора. Если автор своей целью видит дискредитацию одного из участников коммуникации, то выше перечисленные приемы становятся приемами формирования речевого конфликта, нарушающего конвенциальность общения. Только открытое социальное осуждение речевых приемов намеренного снижения социального статуса одного из участников общения позволит всем коммуникантам ориентироваться на Слово как на средство эффективного взаимодействия, а не орудие разрушения психологически комфортных человеческих отношений.
Библиографический список
1. Арутюнова, Н. Д. Прагматика [Текст] / Н. Д. Арутюнова // Языкознание: Большой энциклопедический словарь. М., 1998. С. 389-390.
2. Арутюнова, Н. Д. Истоки, проблемы и категории прагматики [Текст] / Н. Д. Арутюнова, Е. В. Падучева // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16: Лингвистическая прагматика. М.: Прогресс, 1985. С. 3-47.
3. Апресян, Ю. Д. Прагматическая информация для толкового словаря [Текст] / Ю. Д. Апресян // Прагматика и проблемы интенсиональности. М.: Наука, 1988. – С. 7-44.
4. Остин, Д. Л. Слово как действие [Текст] / Д. Л. Остин // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986.
5. Серль, Дж. Р. Что такое речевой акт? Косвенные речевые акты; Классификация речевых актов [Текст] / Дж. Серль // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХVII. М.: Прогресс, 1986.
6. Грайс, Г. П. Логика и речевое общение [Текст] / Г. П. Грайс // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХVI. М.: Прогресс, 1985. – С. 217-237.
7. Клюев, Е. В. Речевая коммуникация [Текст] / Е. В. Клюев. М.: Рипол классик, 2002. 315 с.
8. Грайс, Г. П. Логика и речевое общение [Текст] / Г. П. Грайс // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. ХVI. М.: Прогресс, 1985. – С. 217-237.
9. Leech, G. Principles of Pragmatics. L-N.Y.: Longman, 1983. – 250 p.
10. Белобородова, А. В. Прагмалингвистический принцип классификации фразеологизмов со значением безразличия в русском и английском языках [Текст] / А. В. Белобородова // Вестник ЧГПУ. № 6. 2010. – С. 235-242.
11. Карасик, В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс [Текст] / В. И. Карасик. Волгоград: Перемена, 2002. – 477 с.
12. Куклина, Т. В. Психо– и прагмалингвистический аспекты речевого поведения авторов (на материале текстов рецензий и политических выступлений) [Текст] / Т. В. Куклина : Дис. канд. фил. наук: 10.02.19 – Ростов на Дону, 2005. – 163 с.
13. Муравьева, Н. В. Язык конфликта [Электронный ресурс] / Н. В. Муравьева // Библиотека Центра экстремальной журналистики (сайт) – Москва, 2000. – URL: http://www.library.sjes.ru/online/
14. Жельвис, В. И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира [Текст] / В. И. Жельвис. М., 2001. – 352 с.
15. Пищальникова, В. А. Язык как регулятивный механизм деятельности [Текст] / В. А. Пищальникова // Языковое бытие человека и этноса. Выпуск 9. М., 2005. С.147-157.
16. Баранов, А. Н. Лингвистическая экспертиза текста [Текст] / А. Н. Баранов. М.: Флинта, 2007.
17. Шейнов, В. П. Психология влияния: скрытое управление, манипулирование и защита от них [Текст] / В. П. Шейнов. М.: Ось-89, 2002. 720 с.
