Подвиг южноуральских мучеников за веру и его значение в наши дни
21.03.2022
Лобашев А. В.
«Враг преследует душу мою, втоптал в землю жизнь мою,
принудил меня жить во тьме, как давно умерших.
И уныл во мне дух мой, онемело во мне сердце мое».
(Псалом 142, 3-4)
Это сказано о нас, о нашем смутном времени, когда многое из того, что нас окружает, направлено на поощрение низменных страстей и разрушение душ наших. Мы пытаемся бороться с этой, всё более сгущающейся тьмой, с негодованием обличая бездуховность средств массовой информации, с бесовскими попытками узаконить, сделать нормой жизни общества самые низменные инстинкты, недостойные человека поступки. Но в этой борьбе мы зачастую ничего не приобретаем, а лишь утрачиваем и без того неяркий свет собственной души.
В чем же выход? Первохристиане были светочем для мира, поражая неверующих своей пламенной верой, светлой радостью и поистине христианской любовью друг к другу. В ту пору канонизация подвижников веры происходила уже на следующий день после их мученической кончины. Свои моления и службы первохристиане проводили прямо на могилах мучеников, поминая их подвиги и укрепляясь в своем стремлении следовать за Христом.
Мы же сегодня даже не знаем имен своих земляков мучеников за веру. Наши святые южноуральцы канонизированы в соседних епархиях, многие имена замечательных священнослужителей, мирян, пострадавших в годы репрессий, остаются в безвестности даже в тех храмах, где служили и молились исповедники и мученики. А ведь они наше самое мощное оружие в борьбе с силами тьмы. Лишь изредка в разрозненных публикациях звучат имена епископа Челябинского и Миасского Сергия (Василькова), епископа Челябинского Мелхиседека (Аверченко), протоиереев Василия Русанова (Челябинского благочинного), Василия Носова и Николая Малышева из Миасса, Якова Сторожилова и Виталия Милицына из Челябинска, монаха Александра ( Пономарева) (настоятеля Каслинской церкви), монахинь Феклы (Долгих) из Челябинска и Марфы (Задориной) из с. Медведево, Марии (Мешковой) из Каслей и десятков мучеников за веру православную.
Проповеди, в которых рассказывалось бы об их подвиге, их кровавом, мучительном крестном пути, их верности Богу, думаю, могли бы стать для многих и верующих и неверующих (особенно для молодежи) той путеводной звездой, которая указывала бы им путь из мрака к свету. К сожалению, работа эта практически не ведется. Рассказы же о канонизированных мучениках нередко сводятся к жизнеописаниям, в которых мы не видим ту необыкновенную внутреннюю борьбу, то колоссальное напряжение всех духовных сил, которое просто невозможно для человека неверующего.
Сдавались и признавались во всех немыслимых преступлениях герои гражданской войны, наркомы, партийные боссы и директора предприятий. И лишь православные стояли за свою веру до конца, вынося страшные истязания, когда семидесятилетних стариков по нескольку суток заставляли стоять, не давая спать, когда их подвешивали за ноги, жестоко избивали. Требовалось от них одно: подписать клевету на себя и своих товарищей, на порой и вовсе незнакомых им людей. Особая изощренность палачей состояла в том, что признаваться верующих заставляли в уголовных преступлениях совершенно абсурдных. Трижды был приговорен к смертной казни епископ Омский и Челябинский Антоний Миловидов. В 1937 году его расстреляли, сфальсифицировав его подписи на якобы признательных документах, где главной задачей священнослужителей называлось «совершение террористических актов против партийных и советских руководителей, советского и колхозного актива, вредительская и диверсионная деятельность на предприятиях, железнодорожном транспорте и в сельском хозяйстве». При этом средний возраст «террористов» более шестидесяти лет, а самому старшему 73 года.
Следователи подделывали письма и подписи заключенных, подсовывая напечатанные на машинке насквозь лживые протоколы допросов изнуренным, беспомощным, страдающим людям после недели стояния у тюремной стены и бессонных ночей. Я думаю, мало кто из нас мог бы вынести такое, и в полубессознательном состоянии не подписать все, что угодно. А они выдержали с Божией помощью еще и не такие испытания. Ведь это продолжалось не день, не два, а по нескольку месяцев. Потом лагерь, каторга, изредка недолгая полусвобода под строгим надзором и вновь тюрьма, допросы, пытки.
Невозможно представить того изуверства, той ненависти к православию, с которой велось следствие. Невозможно представить того, что в России существовала целая армия палачей, одержимых сатанинской ненавистью к Богу, вере, ко всему человеческому. Многие из них, совершив свое черное дело, были расстреляны так же, как их жертвы, чтобы оправдать преступления сталинского режима.
Сегодня очевидны попытки сгладить, затушевать преступления перед Церковью, перед православным народом. И мы нередко остываем в своей вере, забывая о великом подвиге тех, кто спасал нашу Церковь, наш народ своей стойкостью и верой, забываем своих небесных заступников, которые молились за врагов своих, открывая и нам путь к истинной вере. Более того, мы в своих исследованиях порой находим негативные моменты в их жизни и говорим: «Этот человек недостоин канонизации, потому что он совершил то-то и то-то». А как же Апостолы Петр и Павел? Первый трижды предал Христа, второй был гонителем христиан. А первый насельник рая разбойник, сказавший лишь «Господи, Боже мой, достойное по делам моим приемлю. Помяни меня в Царствии Твоем»? Покаяние истинное дарует и святость. «В чем застану в том и буду судить». Быть может, стоит вспомнить эти слова, занимаясь исследованием насквозь лживых следственных дел НКВД против православных?
Создавая жизнеописания новомучеников Российских, следует помнить об их истинно крестном пути, об их духовном подвиге, их мучениях до кровавого пота, о том, перед каким выбором стоял каждый из них и что в конечном итоге он выбрал. Не стоит пытаться лакировать образы мучеников, убеждая читателей в том, что они чуть ли не с рождения были святыми. Сколько страстей, искушений, крестных мук им пришлось претерпеть на своем пути, чтобы жизнью своей, своим последним подвигом веры доказать: «Сила Божия в немощи совершается».
Это нужно помнить и нам, грешным и слабым душой, прикасаясь к жизни и великому подвигу наших православных земляков. Вечная им память.
Я хотел бы закончить это выступление своим опытом прикосновения к подвигу православных стихотворением из своего несовершенного труда книги под названием «Верою побеждали»:
Восковые стекают слезы
Со свечи в темноте ночи.
Здесь уже недостаточно прозы,
Чтобы сердце мое излечить.
Но и рифмы стесняют слово
Невозможностью передать
То, что мертвого, как живого,
Выхожу каждый день встречать.
То, что с ним стою на допросах,
И в себе заглушаю плач,
Ощущая жар папиросы,
Что подносит к глазам палач.
Выдыхаю слова молитвы:
"Боже, грешного мя прости.
Я еще не готов для битвы,
Не готов этот крест нести!"
Только батюшка наклонится
И прошепчет: "И мне — невмочь.
Надо, родненький, помолиться.
Бог всегда нам готов помочь".
И меня одного оставит
В лязге ржавых тюремных врат,
И, молитву творя, растает,
Прошептав: "Не сдавайся, брат!"
«Враг преследует душу мою, втоптал в землю жизнь мою,
принудил меня жить во тьме, как давно умерших.
И уныл во мне дух мой, онемело во мне сердце мое».
(Псалом 142, 3-4)
Это сказано о нас, о нашем смутном времени, когда многое из того, что нас окружает, направлено на поощрение низменных страстей и разрушение душ наших. Мы пытаемся бороться с этой, всё более сгущающейся тьмой, с негодованием обличая бездуховность средств массовой информации, с бесовскими попытками узаконить, сделать нормой жизни общества самые низменные инстинкты, недостойные человека поступки. Но в этой борьбе мы зачастую ничего не приобретаем, а лишь утрачиваем и без того неяркий свет собственной души.
В чем же выход? Первохристиане были светочем для мира, поражая неверующих своей пламенной верой, светлой радостью и поистине христианской любовью друг к другу. В ту пору канонизация подвижников веры происходила уже на следующий день после их мученической кончины. Свои моления и службы первохристиане проводили прямо на могилах мучеников, поминая их подвиги и укрепляясь в своем стремлении следовать за Христом.
Мы же сегодня даже не знаем имен своих земляков мучеников за веру. Наши святые южноуральцы канонизированы в соседних епархиях, многие имена замечательных священнослужителей, мирян, пострадавших в годы репрессий, остаются в безвестности даже в тех храмах, где служили и молились исповедники и мученики. А ведь они наше самое мощное оружие в борьбе с силами тьмы. Лишь изредка в разрозненных публикациях звучат имена епископа Челябинского и Миасского Сергия (Василькова), епископа Челябинского Мелхиседека (Аверченко), протоиереев Василия Русанова (Челябинского благочинного), Василия Носова и Николая Малышева из Миасса, Якова Сторожилова и Виталия Милицына из Челябинска, монаха Александра ( Пономарева) (настоятеля Каслинской церкви), монахинь Феклы (Долгих) из Челябинска и Марфы (Задориной) из с. Медведево, Марии (Мешковой) из Каслей и десятков мучеников за веру православную.
Проповеди, в которых рассказывалось бы об их подвиге, их кровавом, мучительном крестном пути, их верности Богу, думаю, могли бы стать для многих и верующих и неверующих (особенно для молодежи) той путеводной звездой, которая указывала бы им путь из мрака к свету. К сожалению, работа эта практически не ведется. Рассказы же о канонизированных мучениках нередко сводятся к жизнеописаниям, в которых мы не видим ту необыкновенную внутреннюю борьбу, то колоссальное напряжение всех духовных сил, которое просто невозможно для человека неверующего.
Сдавались и признавались во всех немыслимых преступлениях герои гражданской войны, наркомы, партийные боссы и директора предприятий. И лишь православные стояли за свою веру до конца, вынося страшные истязания, когда семидесятилетних стариков по нескольку суток заставляли стоять, не давая спать, когда их подвешивали за ноги, жестоко избивали. Требовалось от них одно: подписать клевету на себя и своих товарищей, на порой и вовсе незнакомых им людей. Особая изощренность палачей состояла в том, что признаваться верующих заставляли в уголовных преступлениях совершенно абсурдных. Трижды был приговорен к смертной казни епископ Омский и Челябинский Антоний Миловидов. В 1937 году его расстреляли, сфальсифицировав его подписи на якобы признательных документах, где главной задачей священнослужителей называлось «совершение террористических актов против партийных и советских руководителей, советского и колхозного актива, вредительская и диверсионная деятельность на предприятиях, железнодорожном транспорте и в сельском хозяйстве». При этом средний возраст «террористов» более шестидесяти лет, а самому старшему 73 года.
Следователи подделывали письма и подписи заключенных, подсовывая напечатанные на машинке насквозь лживые протоколы допросов изнуренным, беспомощным, страдающим людям после недели стояния у тюремной стены и бессонных ночей. Я думаю, мало кто из нас мог бы вынести такое, и в полубессознательном состоянии не подписать все, что угодно. А они выдержали с Божией помощью еще и не такие испытания. Ведь это продолжалось не день, не два, а по нескольку месяцев. Потом лагерь, каторга, изредка недолгая полусвобода под строгим надзором и вновь тюрьма, допросы, пытки.
Невозможно представить того изуверства, той ненависти к православию, с которой велось следствие. Невозможно представить того, что в России существовала целая армия палачей, одержимых сатанинской ненавистью к Богу, вере, ко всему человеческому. Многие из них, совершив свое черное дело, были расстреляны так же, как их жертвы, чтобы оправдать преступления сталинского режима.
Сегодня очевидны попытки сгладить, затушевать преступления перед Церковью, перед православным народом. И мы нередко остываем в своей вере, забывая о великом подвиге тех, кто спасал нашу Церковь, наш народ своей стойкостью и верой, забываем своих небесных заступников, которые молились за врагов своих, открывая и нам путь к истинной вере. Более того, мы в своих исследованиях порой находим негативные моменты в их жизни и говорим: «Этот человек недостоин канонизации, потому что он совершил то-то и то-то». А как же Апостолы Петр и Павел? Первый трижды предал Христа, второй был гонителем христиан. А первый насельник рая разбойник, сказавший лишь «Господи, Боже мой, достойное по делам моим приемлю. Помяни меня в Царствии Твоем»? Покаяние истинное дарует и святость. «В чем застану в том и буду судить». Быть может, стоит вспомнить эти слова, занимаясь исследованием насквозь лживых следственных дел НКВД против православных?
Создавая жизнеописания новомучеников Российских, следует помнить об их истинно крестном пути, об их духовном подвиге, их мучениях до кровавого пота, о том, перед каким выбором стоял каждый из них и что в конечном итоге он выбрал. Не стоит пытаться лакировать образы мучеников, убеждая читателей в том, что они чуть ли не с рождения были святыми. Сколько страстей, искушений, крестных мук им пришлось претерпеть на своем пути, чтобы жизнью своей, своим последним подвигом веры доказать: «Сила Божия в немощи совершается».
Это нужно помнить и нам, грешным и слабым душой, прикасаясь к жизни и великому подвигу наших православных земляков. Вечная им память.
Я хотел бы закончить это выступление своим опытом прикосновения к подвигу православных стихотворением из своего несовершенного труда книги под названием «Верою побеждали»:
Восковые стекают слезы
Со свечи в темноте ночи.
Здесь уже недостаточно прозы,
Чтобы сердце мое излечить.
Но и рифмы стесняют слово
Невозможностью передать
То, что мертвого, как живого,
Выхожу каждый день встречать.
То, что с ним стою на допросах,
И в себе заглушаю плач,
Ощущая жар папиросы,
Что подносит к глазам палач.
Выдыхаю слова молитвы:
"Боже, грешного мя прости.
Я еще не готов для битвы,
Не готов этот крест нести!"
Только батюшка наклонится
И прошепчет: "И мне — невмочь.
Надо, родненький, помолиться.
Бог всегда нам готов помочь".
И меня одного оставит
В лязге ржавых тюремных врат,
И, молитву творя, растает,
Прошептав: "Не сдавайся, брат!"
