Период форсированной индустриализации
23.03.2022
Макарова Н.Н.
В период форсированной индустриализации и культурного строительства педагогическому сообществу отводилась особая роль в деле воспитания подрастающего поколения. Учитель должен был быть примером для учеников и их родителей во всем. Именно поэтому советская пропаганда формировала особый образ учителя, а учителя стремились ему соответствовать в большей или меньшей степени. В этой связи крайне актуально выглядит проблема изучения повседневной жизни учительства нового промышленного центра в один из сложнейших периодов советской истории, анализа условий их жизни и труда, возможностей повышения квалификации, реализации учебных задач и т.д.
Педагоги Магнитогорска как и другие горожане испытывали существенные трудности в решении жилищного вопроса. Большинство учителей проживали в бараках комнатного типа. Одна из первых учителей Магнитогорска А.С. Терехова вспоминала: «В июле 1931 г. мы переехали жить в барак Доменного городка. Здесь барак был разгорожен горбылем на комнаты, в одной из которых нас поселили. Обстановку составляли топчаны на козлах, стол из грубых досок, табуретки. В углу стояла печь, которую топили сами. Воду брали из водоколонки и кипятилки, работавших круглые сутки. Постепенно обзаводились имуществом: достали железную кровать, крашеный стол. Таково начало, такова первая поступь на Магнитке» [12, Л. 12]. Даже учителя, приезжавшие по контракту в Магнитогорск и имеющие основания на получение жилплощади в соответствии с трудовым договором, оказывались в бараках [8, Л. 21, 33, 34]. Одна из учителей Магнитогорска О.П. Эбулдина отметила: «Барак – новое для меня слово. Где и когда и кем выдумано это слово?! Входишь в барак... длинный, неширокий коридор, в начале и в конце которого входные двери, а по бокам двери в жилые комнаты. В каждой комнате живет семья в три-пять человек. Общая для всех кухня... Зимой по коридору гуляет ветер, холодно...» [12, Л. 53]. Очень часто педагоги проживали прямо в школах. Это явление было не единичным, а носило скорее массовый характер. Для решения жилищного вопроса учителя своими силами строили для себя бараки на пятом участке [8, Л. 34]. Примечателен случай с получением жилья учителем Чертиновской, которая проживала в школе за неимением собственного жилья. Чертиновская «указала коммунальному отделу на свободную комнату и просила ордер. Ей предложили взять справку у коменданта... Приносит справку – подтверждение, ей предложили встать в очередь. Чертиновская идет к прокурору, который разрешает вселиться. Но заведующий жилотделом запрещает... комната занята иностранцем. Тогда я [Юдилевич – заведующий ГорОНО] предлагаю Чертиновской через две недели хождений понаблюдать – есть ли иностранец, его нет – сбили замок и вселили учителя. Через три дня дали ордер» [7, Л. 92]. Нехватка учителей в Магнитогорске была настолько велика, что педкадры пытались сохранить, расширяя льготы в сфере жилищного строительства. Кроме постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 20 марта 1931 г. «О жилищных льготах работникам просвещения в городах», магнитогорские учителя получили исключительное право обустраивать свое жилье при финансовой поддержке города. В частности в 1934 г. на оборудование учительских квартир было затрачено 20 000 рублей [9, Л. 22].
Магнитогорск остро нуждался в работниках интеллектуального труда: техническая интеллигенция, учителя и преподаватели ВУЗов, артисты, художники, музыканты. В соответствии с постановлением Наркомснаба1931 г. эта категория населения снабжалась наравне с лицами, принадлежавшими к промышленному производству. Кадры, обслуживавшие непосредственно рабочих металлургического завода или выполнявшие не физический труд на заводе, относились к списку «А»; люди, непосредственно не работавшие с кадровыми рабочими и не связанные с заводом, принадлежали к списку «Б». Остальные относились к третьей категории. Так, отдел народного образования города Магнитогорска заключил договор с учителями музыки Фелициант и Ванштейном, в соответствии с которым специалистов прикрепляли к первой категории снабжения, закрытому распределителю и столовой [8, Л. 34]. Вообще отраслевой принцип снабжения товарами первой необходимости, как и в решении жилищного вопроса, в Магнитогорске практиковался довольно часто. Каждая организация города, заинтересованная в сохранении кадров, разрабатывала систему дополнительных поощрений. Так, вопрос снабжения сотрудников системы образования интересовал прежде всего самих работников системы.
Особое внимание президиум горсовета сосредоточил на улучшении материального и культурно-бытового положения учителей. Первоочередной задачей стало повышение заработной платы. План роста заработной платы предусматривал следующее изменения: от 75 рублей в 1931 – 1932 гг. до 163 рублей в 1932 – 1933 г. [13]. В действительности минимальная зарплата возросла с 75 рублей в 1931 г. до 180 рублей в 1934 г. [9, Л. 22]. Кроме того, учителя наряду с кадровыми рабочими, участвующими в строительстве основных объектов комбината, получали, начиная с 1934 г., внеочередное курортное лечение. По данным за 1934 г., премиальный фонд для учителей города составил 37 000 рублей, расходы на бесплатное посещение гортеатра составили 4500 рублей, на оборудование квартир учителей было затрачено 20 000 рублей. Учителей также обеспечивали бесплатными коммунальными услугами. Для того чтобы оценить реальный размер заработной платы педагогов, стоит указать цены на некоторые товары. Так, в 1931 – 1932 гг. ведро картошки стоило порядка 12 рублей, а в 1934 г. годовая подписка на ежедневную городскую газету «Магнитогорский рабочий» стоила 14 рублей 40 копеек [5], что составляло 8 % от зарплаты за месяц учителя. В сравнении с другими специальностями, зарплата учителей выглядела не лучшим образом. Так, в 1931 г. зарплата бухгалтера составляла 200-250 рублей, уборщик получал 70 рублей, а учитель 75 рублей. В 1935 г. зарплаты этих же профессиональных групп составили 375, 150 и 180 рублей соответственно [10].
Воспоминания первых учителей города Магнитогорска свидетельствуют о трудностях, с которыми столкнулась школа в 1930 г. Так, учителя Турюнеева и Котов рассказывали: «Летом 1930 г. начали заниматься с тремя стульями и тремя столами. У нас была группа экскаваторщиков, состоящая из 30 человек... Осенью нас перебросили в общий барак. Этот барак был на Ежовке. Там же находилось общежитие, где жили рабочие с горы и площадки, и здесь же была отведена комната для нашей работы... Учащимся нужно было проходить практику, мастерских не было» [12, Л. 45]. «В мае 1930 г. еще ничего не было, кроме улицы на пятом участке и ряда рубленых домов на первом участке. Было два ликпункта, организованных учительницей Пановой в порядке общественной работы... В школе на 13 участке паровое отопление не работало, занимались в шубах...» [3, Л. 162]. Подобные свидетельства описывают типичные условия повседневной учебы и работы в образовательных учреждениях Магнитогорска.
Так, по данным архивов учительство в городе стало преимущественно женской профессией. В отчетах школ и городского отдела образования описаны случаи, когда в школе работали исключительно одни женщины, а директором был мужчина. Возраст учителей в городе в течение 1930 – 1932 гг. колебался от 15 до 20 лет. ГорОНО отмечал, что процесс комплектования кадров шел в значительной степени самотеком, «лишь бы заткнуть дыру» [8, Л. 56]. В первые годы на Магнитострое проблема кадров стояла настолько остро, что директорами школ назначали вчерашних студентов, выпускников педтехникумов: «... Анфиса Ивановна тоже сибирячка, окончила педтехникум в Омске и прислана на Магнитику по комсомольской путевке еще в 1932 г. Ее, двадцатидвухлетнюю, сразу же назначили заведующей начальной школой № 5...» [12, Л. 28]. Начиная с 1933 – 1934 учебного года комплектование кадров стало строго контролироваться. Теперь при приеме на работу учитывали не только социальное происхождение, но уровень образования и возраст. Проблема подготовки кадров и повышения квалификации учителей в Магнитогорске уже в 1932 г. стала одной из основных задач, от решения которой зависел рост качества учебно-воспитательной работы в школах и дошкольных учреждениях. Значительную роль в деле повышения квалификации учителей играли разнообразные краткосрочные курсы переподготовки специалистов. В период с 1932 по 1934 гг. такие курсы прошли 160 школьных педагогов и 550 дошкольных [6, Л. 28]. Сеть средних учебных заведений, готовящих педагогические кадры, несмотря на свой бурный рост за последние годы, все же не удовлетворяла полностью потребности города. Поэтому по-прежнему основным звеном в повышении квалификации педагогов оставались краткосрочные курсы. Педагогический коллектив школ Магнитогорского района возрос со 100 человек в 1930 г. и 168 человек – в 1931 г. до 562 в 1934 г.[9, Л. 21]. Кадры дошкольных учреждений увеличились с 30 человек в 1930 г. до 735 человек в 1934 г.. Быстрый количественный рост сопровождался некоторыми качественными изменениями. В частности, в 1932 г. из 341 педагога школ Магнитогорского района неоконченное низшее образование имели 156 человек, имеющих 7-летнее образование было 36 человек, с неоконченным средним – 83 человека, политехническое образование имели 35 человек, высшее образование было у 31 педагога. В детских садах уровень образования сотрудников был ниже. По данным за 1932 г., из 144 педагогов начальную школу окончили 76 человек, курсы ликбеза – 9 человек, среднее неспециальное образование получили 18 человек, высшее образование имели только 4 человека[9, Л. 23].
Однако рост уровня образования среди педагогов города не являлся свидетельством улучшения образовательного процесса и наличия «деловой атмосферы» в школах. Бытовые трудности приводили к тому, что учителя практически не готовились к урокам. Чаще всего на подготовку у педагогов не хватало времени и сил [4]. Отношение к своим прямым обязанностям у учителей формировалось под воздействием многих обстоятельств (уровень квалификации, возраст и, естественно, индивидуальные черты человека). В Магнитогорске неоднократно были зафиксированы случаи срыва занятий из-за неявки учителя на работу без уважительных причин [3, Л. 33]. «Рабочая атмосфера», о которой регулярно упоминалось в воспоминаниях как о типичном явлении в магнитогорских школах и о профессионализме педагогов, также не была тотальной. Отчеты городского отдела народного образования и воспоминания учеников эпохи 1930– гг. свидетельствуют о наличии проблем в сфере дисциплины. Переростки, которых заставляли учиться, всевозможными способами пытались срывать уроки. Учителя оказывались в сложной ситуации. Многие применяли силу. Респондент Л.Г. Чернопятова рассказывает: «Запомнился мне особенно наш классный руководитель Иван Сергеевич. Не потому что знания какие то особые давал, а просто мужчина в школе – редкость, и еще потому что про него рассказывали, что он детей бьет…» [1]. В целом проблема дисциплины в школе стояла остро. Многие учителя отмечали нежелание детей учиться, делать уроки, хорошо себя вести во время занятий. Учитель Корнилова на одном из партсобраний в 1933 г. отметила, что «В школе… кроме матерщины ничего не услышишь» [11, Л. 50]. Проблемы социально-бытового плана также не всегда позволяли осуществлять учебный процесс в нормальном режиме. Вместо уроков часто практиковалось решение хозяйственных проблем, связанных с утеплением школьных помещений, уходом за пришкольным огородом и т.п. Естественно, что подобное проведение уроков было обусловлено объективными обстоятельствами.
Таким образом, повседневная жизнь учителей города Магнитогорска была насыщена комплексом социально-бытовых, личностных и профессиональных проблем, решение которых зависело от множества обстоятельств.
Библиографический список:
1. Воспоминания Чернопятовой Л.Г. Записано Н.Н.Макаровой в 2008 г.
2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-7952. Оп. 5. Д. 172. Л.
3. ГАРФ. Ф. Р-7952. Оп. 5. Д. 297. Л. 33.
4. Магнитогорский комсомолец. 1932. 23 июля.
5. Магнитогорский рабочий. 1934. 11 января.
6. МУ Магнитогорский «Городской архив» (МУ МГА). Ф. 10. Оп. 1. Д. 9.
7. МУ МГА. Ф. 12. Оп. 1а. Д. 1.
8. МУ МГА. Ф. 12. Оп. 1а. Д. 5.
9. МУ МГА. Ф. 4. Оп. 1 Д. 9.
10. МУ МГА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1.
11. Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). Ф. 234. Оп. 1. Д. 216.
12. Сборник воспоминаний ветеранов народного образования Магнитки. Магнитогорск, 1982.
13. Труд и социально-культурное строительство Урала в пятилетнем плане. 1928/29 – 1932/33. Свердловск, 1929.
В период форсированной индустриализации и культурного строительства педагогическому сообществу отводилась особая роль в деле воспитания подрастающего поколения. Учитель должен был быть примером для учеников и их родителей во всем. Именно поэтому советская пропаганда формировала особый образ учителя, а учителя стремились ему соответствовать в большей или меньшей степени. В этой связи крайне актуально выглядит проблема изучения повседневной жизни учительства нового промышленного центра в один из сложнейших периодов советской истории, анализа условий их жизни и труда, возможностей повышения квалификации, реализации учебных задач и т.д.
Педагоги Магнитогорска как и другие горожане испытывали существенные трудности в решении жилищного вопроса. Большинство учителей проживали в бараках комнатного типа. Одна из первых учителей Магнитогорска А.С. Терехова вспоминала: «В июле 1931 г. мы переехали жить в барак Доменного городка. Здесь барак был разгорожен горбылем на комнаты, в одной из которых нас поселили. Обстановку составляли топчаны на козлах, стол из грубых досок, табуретки. В углу стояла печь, которую топили сами. Воду брали из водоколонки и кипятилки, работавших круглые сутки. Постепенно обзаводились имуществом: достали железную кровать, крашеный стол. Таково начало, такова первая поступь на Магнитке» [12, Л. 12]. Даже учителя, приезжавшие по контракту в Магнитогорск и имеющие основания на получение жилплощади в соответствии с трудовым договором, оказывались в бараках [8, Л. 21, 33, 34]. Одна из учителей Магнитогорска О.П. Эбулдина отметила: «Барак – новое для меня слово. Где и когда и кем выдумано это слово?! Входишь в барак... длинный, неширокий коридор, в начале и в конце которого входные двери, а по бокам двери в жилые комнаты. В каждой комнате живет семья в три-пять человек. Общая для всех кухня... Зимой по коридору гуляет ветер, холодно...» [12, Л. 53]. Очень часто педагоги проживали прямо в школах. Это явление было не единичным, а носило скорее массовый характер. Для решения жилищного вопроса учителя своими силами строили для себя бараки на пятом участке [8, Л. 34]. Примечателен случай с получением жилья учителем Чертиновской, которая проживала в школе за неимением собственного жилья. Чертиновская «указала коммунальному отделу на свободную комнату и просила ордер. Ей предложили взять справку у коменданта... Приносит справку – подтверждение, ей предложили встать в очередь. Чертиновская идет к прокурору, который разрешает вселиться. Но заведующий жилотделом запрещает... комната занята иностранцем. Тогда я [Юдилевич – заведующий ГорОНО] предлагаю Чертиновской через две недели хождений понаблюдать – есть ли иностранец, его нет – сбили замок и вселили учителя. Через три дня дали ордер» [7, Л. 92]. Нехватка учителей в Магнитогорске была настолько велика, что педкадры пытались сохранить, расширяя льготы в сфере жилищного строительства. Кроме постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 20 марта 1931 г. «О жилищных льготах работникам просвещения в городах», магнитогорские учителя получили исключительное право обустраивать свое жилье при финансовой поддержке города. В частности в 1934 г. на оборудование учительских квартир было затрачено 20 000 рублей [9, Л. 22].
Магнитогорск остро нуждался в работниках интеллектуального труда: техническая интеллигенция, учителя и преподаватели ВУЗов, артисты, художники, музыканты. В соответствии с постановлением Наркомснаба1931 г. эта категория населения снабжалась наравне с лицами, принадлежавшими к промышленному производству. Кадры, обслуживавшие непосредственно рабочих металлургического завода или выполнявшие не физический труд на заводе, относились к списку «А»; люди, непосредственно не работавшие с кадровыми рабочими и не связанные с заводом, принадлежали к списку «Б». Остальные относились к третьей категории. Так, отдел народного образования города Магнитогорска заключил договор с учителями музыки Фелициант и Ванштейном, в соответствии с которым специалистов прикрепляли к первой категории снабжения, закрытому распределителю и столовой [8, Л. 34]. Вообще отраслевой принцип снабжения товарами первой необходимости, как и в решении жилищного вопроса, в Магнитогорске практиковался довольно часто. Каждая организация города, заинтересованная в сохранении кадров, разрабатывала систему дополнительных поощрений. Так, вопрос снабжения сотрудников системы образования интересовал прежде всего самих работников системы.
Особое внимание президиум горсовета сосредоточил на улучшении материального и культурно-бытового положения учителей. Первоочередной задачей стало повышение заработной платы. План роста заработной платы предусматривал следующее изменения: от 75 рублей в 1931 – 1932 гг. до 163 рублей в 1932 – 1933 г. [13]. В действительности минимальная зарплата возросла с 75 рублей в 1931 г. до 180 рублей в 1934 г. [9, Л. 22]. Кроме того, учителя наряду с кадровыми рабочими, участвующими в строительстве основных объектов комбината, получали, начиная с 1934 г., внеочередное курортное лечение. По данным за 1934 г., премиальный фонд для учителей города составил 37 000 рублей, расходы на бесплатное посещение гортеатра составили 4500 рублей, на оборудование квартир учителей было затрачено 20 000 рублей. Учителей также обеспечивали бесплатными коммунальными услугами. Для того чтобы оценить реальный размер заработной платы педагогов, стоит указать цены на некоторые товары. Так, в 1931 – 1932 гг. ведро картошки стоило порядка 12 рублей, а в 1934 г. годовая подписка на ежедневную городскую газету «Магнитогорский рабочий» стоила 14 рублей 40 копеек [5], что составляло 8 % от зарплаты за месяц учителя. В сравнении с другими специальностями, зарплата учителей выглядела не лучшим образом. Так, в 1931 г. зарплата бухгалтера составляла 200-250 рублей, уборщик получал 70 рублей, а учитель 75 рублей. В 1935 г. зарплаты этих же профессиональных групп составили 375, 150 и 180 рублей соответственно [10].
Воспоминания первых учителей города Магнитогорска свидетельствуют о трудностях, с которыми столкнулась школа в 1930 г. Так, учителя Турюнеева и Котов рассказывали: «Летом 1930 г. начали заниматься с тремя стульями и тремя столами. У нас была группа экскаваторщиков, состоящая из 30 человек... Осенью нас перебросили в общий барак. Этот барак был на Ежовке. Там же находилось общежитие, где жили рабочие с горы и площадки, и здесь же была отведена комната для нашей работы... Учащимся нужно было проходить практику, мастерских не было» [12, Л. 45]. «В мае 1930 г. еще ничего не было, кроме улицы на пятом участке и ряда рубленых домов на первом участке. Было два ликпункта, организованных учительницей Пановой в порядке общественной работы... В школе на 13 участке паровое отопление не работало, занимались в шубах...» [3, Л. 162]. Подобные свидетельства описывают типичные условия повседневной учебы и работы в образовательных учреждениях Магнитогорска.
Так, по данным архивов учительство в городе стало преимущественно женской профессией. В отчетах школ и городского отдела образования описаны случаи, когда в школе работали исключительно одни женщины, а директором был мужчина. Возраст учителей в городе в течение 1930 – 1932 гг. колебался от 15 до 20 лет. ГорОНО отмечал, что процесс комплектования кадров шел в значительной степени самотеком, «лишь бы заткнуть дыру» [8, Л. 56]. В первые годы на Магнитострое проблема кадров стояла настолько остро, что директорами школ назначали вчерашних студентов, выпускников педтехникумов: «... Анфиса Ивановна тоже сибирячка, окончила педтехникум в Омске и прислана на Магнитику по комсомольской путевке еще в 1932 г. Ее, двадцатидвухлетнюю, сразу же назначили заведующей начальной школой № 5...» [12, Л. 28]. Начиная с 1933 – 1934 учебного года комплектование кадров стало строго контролироваться. Теперь при приеме на работу учитывали не только социальное происхождение, но уровень образования и возраст. Проблема подготовки кадров и повышения квалификации учителей в Магнитогорске уже в 1932 г. стала одной из основных задач, от решения которой зависел рост качества учебно-воспитательной работы в школах и дошкольных учреждениях. Значительную роль в деле повышения квалификации учителей играли разнообразные краткосрочные курсы переподготовки специалистов. В период с 1932 по 1934 гг. такие курсы прошли 160 школьных педагогов и 550 дошкольных [6, Л. 28]. Сеть средних учебных заведений, готовящих педагогические кадры, несмотря на свой бурный рост за последние годы, все же не удовлетворяла полностью потребности города. Поэтому по-прежнему основным звеном в повышении квалификации педагогов оставались краткосрочные курсы. Педагогический коллектив школ Магнитогорского района возрос со 100 человек в 1930 г. и 168 человек – в 1931 г. до 562 в 1934 г.[9, Л. 21]. Кадры дошкольных учреждений увеличились с 30 человек в 1930 г. до 735 человек в 1934 г.. Быстрый количественный рост сопровождался некоторыми качественными изменениями. В частности, в 1932 г. из 341 педагога школ Магнитогорского района неоконченное низшее образование имели 156 человек, имеющих 7-летнее образование было 36 человек, с неоконченным средним – 83 человека, политехническое образование имели 35 человек, высшее образование было у 31 педагога. В детских садах уровень образования сотрудников был ниже. По данным за 1932 г., из 144 педагогов начальную школу окончили 76 человек, курсы ликбеза – 9 человек, среднее неспециальное образование получили 18 человек, высшее образование имели только 4 человека[9, Л. 23].
Однако рост уровня образования среди педагогов города не являлся свидетельством улучшения образовательного процесса и наличия «деловой атмосферы» в школах. Бытовые трудности приводили к тому, что учителя практически не готовились к урокам. Чаще всего на подготовку у педагогов не хватало времени и сил [4]. Отношение к своим прямым обязанностям у учителей формировалось под воздействием многих обстоятельств (уровень квалификации, возраст и, естественно, индивидуальные черты человека). В Магнитогорске неоднократно были зафиксированы случаи срыва занятий из-за неявки учителя на работу без уважительных причин [3, Л. 33]. «Рабочая атмосфера», о которой регулярно упоминалось в воспоминаниях как о типичном явлении в магнитогорских школах и о профессионализме педагогов, также не была тотальной. Отчеты городского отдела народного образования и воспоминания учеников эпохи 1930– гг. свидетельствуют о наличии проблем в сфере дисциплины. Переростки, которых заставляли учиться, всевозможными способами пытались срывать уроки. Учителя оказывались в сложной ситуации. Многие применяли силу. Респондент Л.Г. Чернопятова рассказывает: «Запомнился мне особенно наш классный руководитель Иван Сергеевич. Не потому что знания какие то особые давал, а просто мужчина в школе – редкость, и еще потому что про него рассказывали, что он детей бьет…» [1]. В целом проблема дисциплины в школе стояла остро. Многие учителя отмечали нежелание детей учиться, делать уроки, хорошо себя вести во время занятий. Учитель Корнилова на одном из партсобраний в 1933 г. отметила, что «В школе… кроме матерщины ничего не услышишь» [11, Л. 50]. Проблемы социально-бытового плана также не всегда позволяли осуществлять учебный процесс в нормальном режиме. Вместо уроков часто практиковалось решение хозяйственных проблем, связанных с утеплением школьных помещений, уходом за пришкольным огородом и т.п. Естественно, что подобное проведение уроков было обусловлено объективными обстоятельствами.
Таким образом, повседневная жизнь учителей города Магнитогорска была насыщена комплексом социально-бытовых, личностных и профессиональных проблем, решение которых зависело от множества обстоятельств.
Библиографический список:
1. Воспоминания Чернопятовой Л.Г. Записано Н.Н.Макаровой в 2008 г.
2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-7952. Оп. 5. Д. 172. Л.
3. ГАРФ. Ф. Р-7952. Оп. 5. Д. 297. Л. 33.
4. Магнитогорский комсомолец. 1932. 23 июля.
5. Магнитогорский рабочий. 1934. 11 января.
6. МУ Магнитогорский «Городской архив» (МУ МГА). Ф. 10. Оп. 1. Д. 9.
7. МУ МГА. Ф. 12. Оп. 1а. Д. 1.
8. МУ МГА. Ф. 12. Оп. 1а. Д. 5.
9. МУ МГА. Ф. 4. Оп. 1 Д. 9.
10. МУ МГА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1.
11. Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). Ф. 234. Оп. 1. Д. 216.
12. Сборник воспоминаний ветеранов народного образования Магнитки. Магнитогорск, 1982.
13. Труд и социально-культурное строительство Урала в пятилетнем плане. 1928/29 – 1932/33. Свердловск, 1929.
